Геракл и амфоры

Люди - лягушки. Прыгают

Взглядом, пружинистым шаром,

Плоскостным лезвием, нежно секущим

Глыбы из льда и кубы пустоты,
Фруктовую мякоть прозрачного воздуха,

Калейдоскопа из хамелеонов белого цвета

Перелетных по азимутам экранов-зеркал,

Катафотов, отражателей лунного бреда
Масла из солнечных зерен,
Не затекшего в сущность вещей,

Поломавши, как шоколадную плитку,

Раскаленный асфальт белой тьмы.
На кувшинку - с кувшинки,

От острова - к острову.
Но промежуток. Пространство внутри промежутка.

Острова и дистанция, ткущая русло реки промеж каждой

Из пар островов, озираемая сердцем полых зрачков,

Освобожденных от кандалов подношения взгляда, -

Это все сообразно с масштабом обжитой
Приземлившимся путником комнаты.
С ключами пропорций, отмыкающих самые
Ржавые двери. Та сообразность размеров
Не позволяет объемам человеческих тел

Сделаться плоским изображением объема

И толщи, утерявши в нещадном гротеске
Ключи к естеству и неотключаемому лону пространств,

Глотающих листы из картона, скомканные
Прямо во время полета до урны.

Ну а если узнать сердце - как сердце,

А не оболочку, не периферию и не поверхность,

Остывшую в глянцевом проблеске известняка,

На которой написано маркером: "Сердце",

Вечно сулящую вектор от центра до центра Земли?

Вещи пустят вовнутрь себя и укажут тропу

До песков, ставших блаженной пустыней
Из-за того, что им не дано от рождения было

Имя пустыни - она не светила единством
Для гигантских скоплений песков:

Пустыни не стало как дома. Пустыня -
Стала пустыней. Что, если фон вдруг окажется

Рябью конфликта? А фазы полета, позы и жесты, ужимки,

Обретшие лица людей, став их родными, друзьями,

Не позволяя при этом им видеть заветные кадры просвета

И превращая разум живой и биение сердца - в марионеток,

А единственно цельное, полное поле - в огрызок фрагментов, -

Умчатся по дугам орбит к темным пределам литургической сцены?

Острова и прыжки между ними сбросят змеиную кожу,

И тени софитов вопьются в ослепительный блеск?
Походы, лягушачьи прыжки от острова к острову:

Но ведь это не жизнь. Острова - это не жизнь.
Она - сеет лучи где-то между.
Острова и оттенение островов на дальний план
Как революция существования.
Даже когда хотят осознать промежуток, не остров -

Превращают промежуток в остров, а иначе не могут.
Кадр, не комната. Вещество, а не пустота.
Полнота вещества в беспрерывном и вязком течении.

Кадры - карты, слетевшие с центрифуги рулетки
В осиянный океан из клочков газет и портфелей,

В линию полусферы, согнувшую циркуль в окружность.
Нет ничего: ни машины, ни дома. Постоянство - обман.
Что пролегает под прямым углом к правде.

Сочетание несовместимых понятий разного рода

В перечислении ряда, под кровлей толики шума

В растворе слюны между разборчивым словом и фразой.
Что более всего дорого сердцу? Полдень какой-то и клумба,

Пыль городская, дома-светофоры, боязнь каких-то дорог и их отношения

К времени суток. Каждая улица - это бог. Множество их.
"Веселый, аморальный, шутовской и не-единый";

Каждый день - божество.
Но самое главное - отсутствие улицы,

Отсутствие домов, автомобилей и дат,

Ликов линейных еврейского тела истории.

Но в это отсутствие - ни единому Фаусту не проникнуть.

Метки: Геракл, амфоры