Рождество. На смерть Иосифа Бродского

Вот первое Рождество без того,

Кто голосом бывал для Самого.
Стакан гранит стеклярусную взвесь,

Край сФеры слюдяной, всеведущую склеру

Сырой воды, и пьющий ранит горло

Нечётной гранью. Смотрит вбок, молчит,

Свистит, поёт. Из раны истекает

Солёный алый звук. Бумага,холст

Рубахи, дерево,- всё впитывает звук

Быстрей, чем воду, сукровицу, лимфу

Предсердья, рвоту,- так под кобылицей,

Поющей,- чей молочный сизый пах

До дна раскрыт шакалом,- тонкобрюхой,

Серебрянной, нежноголовой тварью,

Песок на локоть намокает чёрным

Задолго до того, как день угаснет,

Свернётся голос или кровь утихнет.
И в этом заключается секрет

Звучания любого инструмента.
Кто в полумраке вёл реестр даров,

Был певчим из Его родных сынов.
Кто синий воск топил в горстях, кто был

Свидетелем всему,- как стол сосновый

Облили спиртом, после добела

Скребли ножом, и снова обливали,

Закидывали чистым полотном,
Потом шептались у стены, звенело

Ведро, под сводом трепыхались тени,

Вода лилась, оскому набивая,

И сам, в углу, как пологом укрытый

Верблюжьей шерстью,- тонкотканным жаром

Свечи, оплывшей в глиняном подставе,

Сидел,смотрел, и по ногам тянуло,

Глаза слипались, как потом с руки

Кормил сверчка остатками вечери:

Подмокшим хлебом, сыром зачерствелым,

И пахло чесноком, теплом и снегом,

Как пахнет небо, если в небе звёзды.
И тот, кто смысл озвучивал собой,

На праздники отпущен был домой.
Туда, где в деревянный ларь мучной,

Узорной жестью по углам обитый,

Кидают обручальное кольцо,

Чтоб мышь не завелась, а после ищут.
Где мать смеётся и огонь горит.

Тяжёлый шар лилового стекла

Доверху наливают жёлтым воском,

Мешают мёд с горячим молоком

В глубокой чашке с синими цветами,

Где воздух,как дыханьем, полон звоном

Невидимых, но освещённых солнцем

Сияющих предметов, и в пригоршне

Там розвая тает пастила,

С корицею и миндалём мешаясь.

Пирог слоёный истекает сладкой

Тягучей кровью на цветастом блюде,
И пахнет лаком, клеем и халвой.
В тугой стоцветный кокон мишуры

Свиваются движения и звуки,

Где лаковую скорлупу свою
Всё громче, всё беспорней пробивает

Вкруг завязи невидимых событий

Свернувшийся и затвердевший плод,-

Здесь, въяве, совершающийся праздник,

Облитая водою драгоценность,

Ореха золочёного ядро,

Всесветлых полновесное даренье,-

Лежит в раскрытой розовой ладони.

Вседействия таинственная цель,

Достигнутая потайным усильем.
Где у колодца, во дворе, волы,

Вздыхая,пьют, и с мокрых морд стекает

Вода, и овцы, головы закинув,

Плывут по волнам голубого пара,

Друг друга грея звуком голосов,

В хлеву,раскрытом настежь,где промёрзший

Песок звенит во тьме, как тетива,

И дерево растёт среди стола,

Как радуга сквозь дым, и снег скрипит

Под тяжестью к огню бредущей тени,

Верблюд храпит во сне, и слышен звук,

Как мелом по стеклу,- а это время,

Себя взяв центром, чертит новый круг.
Где на руках, развёрнутых ковшом,
Закинутых белёным полотном
Под синей елью, ночью, в Рождество,

Отец качает Сына Своего.

Метки: Рождество, смерть, Иосифа, Бродского