Моя новая Экспедиция! Отрочество

ПОСТОЯННОЕ МЕСТО ПУБЛИКАЦИИ:http://www.stihi.ru/2014/10/02/7308
ДНЮ ЭНЕРГЕТИКА!

МОЯ НОВАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ!!! 52 года назад.
СОДЕРЖАНИЕ:

1).МОЯ ЭКСПЕДИЦИЯ!фото автора, http://stihi.ru/2011/04/22/3002

2).ПЕДОФИЛКА?
фото автора, http://stihi.ru/2013/01/13/2596

3).ЛИМОНАД!!!
фото автора, http://stihi.ru/2012/07/01/4982

4).МОЙ ПЕРВЫЙ ПРЫЖОК С ПАРАШЮТОМ!рис. автора http://stihi.ru/2011/08/12/4099

5).ОБЩАГА!
фото автора, http://stihi.ru/2012/08/06/8334

6).КАК Я БЫЛ "НАРОДНЫМ АРТИСТОМ"!фото авт., http://stihi.ru/2012/07/18/2606

7).ПЯТЬСОТВЕСЁЛЫЙ!!!
фото автора, http://stihi.ru/2010/10/18/6398

8).ВСТРЕЧА СО СЧАСТЬЕМ! рисунок автора http://stihi.ru/2011/12/20/8675
1.

ПОСТОЯННОЕ МЕСТО ПУБЛИКАЦИИ:http://stihi.ru/2011/04/22/3002
СБОРНИК "ПРИКЛЮЧЕНИЯ!" рец.0 фото автора.
ФРАГМЕНТ РОМАНА "НЕРАВНОДУШЬЕ, КАК ДИАГНОЗ!"(на фото Таня Дроздова.)
МОЯ ЭКСПЕДИЦИЯ!
Я не помню кто из моих одноклассников первый стал работать летом в экспедиции, но я был не первый, а работали мы потом трое. Однако меня быстро оценили, как самого ответственного и потому, что у меня был велосипед. Потом ещё проявились у меня природные качества ориентироваться на местности и так я отработал три лета в топографической экспедиции, которая вела топографическую съёмку местности вокруг нашего городка Цимлянска. Я был сначала просто рабочим и получал 60 рублей в месяц. Потом мне добавили 10 рублей, а потом ещё десять и повысили в должности: я стал старшим рабочим. Задача наша была не простая: Инженер Дроздов(фамилия натуральная) выбирал точку по реперам (это геодезические вешки, стоящие на самых видных местах на местности, которые были давным- давно повязаны между собой другими ранее проведёнными зкспедициями. Он ставил на мощной треноге деревянный стол, обтягивал его специальным ватманом, приклеивал его с обратной стороны, потом мочил водой и ватман высыхая делался упругим и ровным совершенно идеально. Это называлось «мензула». На эту мензулу инженер ставил «кипрегель»- очень точный инструмент, у которого основанием была жёсткая металлическая линейка с мудрыми делениями, а на металлической ножке, прикреплён очень точный оптический прибор с подзорной трубой(если можно так безграмотно выразиться) и с очень многими мудрыми делениями
на этих оптических стёклах прибора. Я, или кто-то другой, идёт с топографической размеченной рейкой – сто шагов вперёд, сто шагов вправо, сто шагов вперёд, сто шагов влево и так далее. На каждом повороте я останавливаюсь с рейкой и стою пока инженер несколько раз не глянет в трубу кипрегеля, не скажет расчётчику цифры, которые расчётчик по специальным формулам обрабатывает и говорит инженеру результат, который инженер наносит на планшет и машет мне рукой, чтобы я шёл дальше по той же системе. Рядом стоял техник с теодолитом на треноге смотрел сквозь него на меня и репер вдали и тоже давал какие-то данные для расчётов. Инженер хвалил ровные квадраты, которые получались на планшете в результате того, что я хорошо ориентировался на местности. А я от этих похвал расцветал внутри, потому что я старался не только и не столько для похвалы, а для расчётчика, которым была девочка, моя одногодка Танюша Дроздова – дочка инженера. Она сидела на деревянном чемодане – футляре от кипрегеля, поджав по себя ноги и целыми днями производила расчёты. Танюша хоть и была мне одногодка, но была уже почти девушка, а я был костлявый пацан, да ещё и отстававший в росте от своих одноклассников. Я вытянулся за год потом уже в Волгограде, когда мои одноклассники учились в девятом классе, а я в Волгоградском ПТУ и по ночам разгружал вагоны. А вот тут, после шестого, седьмого и восьмого классов я был мелковат. Тут и Нинка, моя любовь, видимо по этой причине меня игнорировала. А Таня меня признавала, но чувствовала во мне пацана. Например, подходим мы к крутому оврагу и в нерешительности останавливаемся, и я храбро с криком «ура» бросался вниз, а она обескураженно, не получив от «мужчины» помощь, бочком, на невысоких каблуках спускалась сама. Я это сейчас вспоминаю и оцениваю, а тогда я не способен был мыслить и ощущать теми категориями, которые были доступны ей. Да и воспитание было видимо разное. У неё мама была учёная и папа и жили они в центре нашего областного города Ростова-на-Дону. Таня мечтала стать учёным химиком, выращивала дома в Ростове кристаллы, показывала мне фотографии. А я в то время заразился степным горизонтом и уже мечтал стать геологом. Мечтал на пузе проползти все Уральские горы, так как меня покорили они ещё в Сказах Бажова, мечтал проползти весь Алтай и Камчатку и между делом всё остальное… Тогда появилась в эфире песня про геологов, которая добавила мне романтики в этом направлении и я уже считал себя геологом, несмотря на то, что инженер грустно пошутил: «Были у отца три сына! Двое были умные, а третий в геологи подался!». Я от инженера Дроздова сумел узнать страшную «государственную тайну». Оказывается наши географические, физические, политические карты Советского Союза не соответствуют тому, что фактически имеется на местности. И делалось это умышленно для введения в заблуждение врагов нашего государства, для того, чтобы они не могли нащупать своими ракетами наши секретные цели. Я обещал этот секрет не выдавать даже лучшим друзьям и слово держал вот уже лет пятьдесят.
Однажды я работал, ходил с рейкой. Передо мной было большое «парующее» поле. То есть поле вспаханное, но не засеянное в этот сезон для цели борьбы с сорняками. Есть такое очень жизнеспособное растение, известное многим, повитель, цветущая беленькими граммофончиками, у которой корни уходят очень глубоко в землю и как ты её ни спалывай, но она всё равно от корня вылезет наружу. И вот по этому «парующему» полю эта повитель местами зеленела пятнами от метра до двух. Я шёл с рейкой на ориентир и мельком отметил, что передо мной «латка» повители. Ну, нет обходить не буду! Ориентир нарушать нельзя! Иду я прямо, стараясь не запутаться в повители и уже почти прошёл её и вынимаю ногу из неё выходя на чистое вспаханное место…Но что Это?! Ожёг ноги в районе щиколотки! Я остановился, смотрю на ногу и вижу красное пятнышко на месте ожога. Пятнышко без прокуса, значит не змея… Я бросил взгляд на эту зелёную латку повители и увидел остатки нарушенной мною паутины…Степной паук! В мае, июне его укус для маленького ребёнка может быть смертельным! Я-то не маленький и сейчас уже август… Но нога моя стала вдруг корчиться и судорожно сгибаться в колене, а вокруг красного пятнышка у меня пошли под кожей какие-то извилистые бугроватости. Я, приседая, стал кричать инженеру и махать рукой призывая ко мне. Всё бросив они побежали ко мне со всех ног. Подбежав, изучив красное пятнышко на ноге, инженер заставил меня снять с брюк ремень и затянуть ногу петлёй выше колена. Потом инженер и техник меня взяли подмышки и потащили к грейдеру, то есть грунтовой, улучшенной дороги. Я подпрыгивал на одной ноге, как кузнечик. Выйдя на дорогу, мы увидели летящий на большой скорости мотоцикл с коляской, подняли руку, но тот не притормаживая объехал нас и помчался дальше. Тут же вдали увидели пылящий грузовик и инженер сказал, что не уйдёт с дороги во чтобы то ни стало. Это был старенький

«Урал-ЗиС» нашей родной школы №2. Меня схватили и повезли в больницу. Танюша поехала со мной, а инженер с техником пошли собирать инструменты.

В больнице почему-то растерялись и не знали что со мной делать. Мне сделали надрез на месте укуса и хотели поставить банку для отсоса крови, но банка на место щиколотки не хотела становиться, да и времени с момента укуса прошло уже много. Если бы мне было положено от укуса умереть, то я бы уже умер. У меня была температура и меня знобило. Мне сделали какой-то укол, полчаса заставили меня полежать, а потом отвезли на скорой помощи домой, но я сказал, чтобы остановили машину за углом, иначе бабушка с ума сойдёт, а может быть и мать дома. А вот с матерью оказалось хуже. Она несмотря на лето, была в школе на работе, а ей шофёр сказал, что отвёз меня в больницу с укусом какой-то твари. Мать побежала в больницу, а меня уже увезли домой. Мать прибежала домой, когда я уже с Танюшей скакал вдоль забора к своей калитке. В семь часов утра у моей калитки собралась наша топографическая «Экспедиция» в полном составе и ждали, смогу ли я выйти и поехать на велосипеде, а ещё и ходить целый день по степям балкам и оврагам. Кстати каждый овраг для нас был великим испытанием. На каждом его изгибе я должен был показать рейкой: «бровка – дно – бровка»! Я не мог подвести своих топографов и поехал на велосипеде с инструментарием на рабочее место в степь - матушку.
Степь-матушка однажды показала нам свой характер. Я увидел приближение смерча первым, потому что Таня проводила весь рабочий день уткнувшись в расчёты, инженер и техник обозревали окрестности сквозь приборы, а вот я… Я заорал:

-Смерчь идёт!!!- и указал направление.
Все, бросив работу, устремили взгляд туда, куда я указал. А смерчь шёл медленно, грациозно шевеля талией, то наклоняя свою «голову» где-то высоко в небесах, то задиристо запрокидывая. Мы смотрели на него, как заворожённые, но вдруг поняли, что он приближается к нам и нас охватил ужас. Инженер кинулся откручивать для чего-то мензулу с треноги и заорал технику, чтобы он тпрятал приборы в футляры. Потом он глянул на Таню, на меня и безнадёжно глянув в сторону далёкого от нас оврага, не спросил, а сказал утвердительно:

-До оврага не добежите, да? А хотя он не спасёт, если будет эпицентр. Ляжете и согнётесь в комок, в обнимку! Я тоже к вам и ты!- махнул он технику, - Чтобы у нас масса была!
Смерч шёл кажется мимо нас, но я вспомнил и ужаснулся! Ведь там, где он проходит, расположены наши бахчевые участки. Я сказал сокрушённо:

-Ну, всё! Пропали наши арбузы, дыни! Там же наши бахчи! Эх, бабушка переживать будет!
-Там ваши бахчи? – спросил инженер с улыбкой, - Что же ты молчал! Мы бы их снесли до смерча!- все посмеялись, но тут же улыбки с лиц у нас сползли, потому что смерчь потоптавшись на месте, при чём после бахчей видно было в нём мелькание крупных предметов, пошёл опять в нашу сторону, будто обидевшись на наши улыбки.

-Падайте на мензулу! – положив её на полынный покров приказал инженер. Мы с Таней быстро легли на неё, крепко обнявшись.Техник, тридцатилетний холостой оболтус, прилип к Тане и обнял только её, по-хамски обхватив её руками. Мне хотелось вскочить и врезаться клином между ними, но инженер облегчённо сказал:

-Кажется отбой! Господи! Кажется мимо! Спасибо!
Мы подняли головы, а Таня довльно резко и брезгливо убрала с себя руки техника.

-Да!- сокрушённо сказал инженер, - Наверно от ваших бахчей мало что осталось! Может сбегаешь на разведку?- спросил он у меня, - Полчаса тебе хватит? Ну, прихватишь чего нибудь к нашему столу, если можно.

-А можно и я?- спросила Таня.

-Ну. И я тогда! Чего я-то буду сидеть?- сказал техник.

-Без вас обойдёмся! – к большому моему удовольствию сказала Таня.

-Хорошо!- сказал иженер, почувствовав отношение дочери к этому ловеласу, -Идите вдвоём, а мы вздремнём!
Подходя к бахчам, я не мог сориентироваться, где наш участок, потому что явно не хватало каких-то ориентиров. А-а! Сторожки почему-то нет! Там где у кого-то были посажены подсолнухи, стояли покрученные будылья, то есть стебли от подсолнухов. Ага! Вот ориентир – дорога, а вдоль неё колышки, а на колышках надписи фамилий владельцев! А вон кто-то ходит, что-то собирает на земле, кажется это сторож. Я бросив Таню, подбежал к нему, поздоровался, он не ответил, а только что-то бормотал и бормотал сам себе. Оглядывался на уходящий за горизонт смерчь и опять что-то бормотал смешанное осмысленное с бессмысленным. Я спросил его:

-А где сторожка?

-Вон! У него спроси!- сказал дед-сторож, указывая на смерч, - Даже чайник украл! Даже чайник!
Я осмотрелся и по кольям, торчащим из земли определил где стояла сторожка, построенная из камышовых мат. Там где прошёл смерчь, на участках лежали только крупные арбузы, дыни, тыквы, те что смерчь не смог унести с собой, а плети от всего перечисленного ушли гулять в небо! Хозяевам осталось приехать и собрать отборный урожай! От сторожки сориетировавшись я увидел участок похожий на наш, потому что бабушка по периметру обсаживала или обсеивала учсток просяными вениками. Я бегом побежал туда, махнув рукой Тане.
Подбегая к участку, я не верил своим глазам, всё было на месте в самом красивом виде!

-Ура!- заорал я. Подошла Таня и я показал ей наш участок, аккуратно окружённый вениками. Он и правда был красив!Дынки поспели, некоторые треснули на корню, показывая белое ароматное «мясо», арбузы, как накатанные сюда нарошно, блестели боками, покрытыми синевой.

-И это всё ваше? – удивлённо смотрела Таня на всё это чудо.

-Конечно!И всё осталось целым! Рядом прошёл метров двадцать стороной!
Я разломил руками треснувшую дыню и протянул Тане половинку и мой перочинный ножик. Она стояла нюхала кусок дыни закрыв от удовольствия глаза.

-Ты не представляешь! Какой ты богач! Ты имеешь кусок чистой натуральной природы!- сказала она.

Мы притащили два арбуза и две дыни «к столу», как было сказано, а Таня взахлёб рассказывала свои впечатления от увиденного разгрома после смерча и от моей уцелевшей бахчи!
(Сборник "Моим родным и маленькой Родине!")
СТЕПЬ - ОНА ВСЕГДА МОНУМЕНТАЛЬНА!

Знаете Вы что такое степь?

Степь она всегда монументальна!

Солнечна! Просторна! Бесконечна!

Весела! Лиха! Порой печальна…
Ветер, захватив орган небесный,

Трогая басы его печально,

Сединой ковыльною играет!

И печаль в степи монументальна!
Вдруг среди покоя, тишины

Смерч степной возникнет моментально

И пойдёт великий до небес

Тазом шевеля монументально!
Бури как в степи монументальны!

Воинственны в любое время года!

Сшибая с ног коня и седока

Монументально буйствует природа!
Выходишь утром- видишь "монумент"!:

Сугроб улёгся прямо у порога!

И в "монументах" чуть пониже крыши

Вчера ещё проезжая дорога!
Но дрогнет степь от топота копыт

И пролетит коней лавина шквально,

Всё сметая на своём пути

Лихо, грозно и монументально!
От монументального Ярила

До монументальной вышины!

От монументального простора

До монументальной тишины!
Золотятся нивы к горизонту!

Как же тут без лирики и музы?!

Дыни ароматные поспели

И монументальные арбузы!
Аромат лазоревых тюльпанов,

Чабреца, полыни, зверобоя…

Это степь раздольная, родная!

Степь монументального настоя!
Это было лето после восьмого класса. На этом закончилась моя «Экспедиция» и умер во мне геолог. А песня про геологов до сих пор за душу меня дёргает и день геолога я отмечаю. В этом году утонул мой отец и я уехал в Волгоград неожиданно для себя и для многих. С Танюшей мы не переписывались, потому что у меня в душе была Нинка. Таня Дроздова наверное стала учёным-химиком в городе Ростове-на-Дону, а может быть и в Столице, а может быть и за кордоном где-то, как многие наши российские умы…
А у меня началась Экспедиция по жизни!

Л.КРУПАТИН. Цимлянск 1962 г. Москва 2011 г.
2.
ПОСТОЯННОЕ МЕСТО ПУБЛИКАЦИИ:http://stihi.ru/2013/01/13/2596
СБОРНИК «О ДЕТЯХ!»

ПЕДОФИЛКА? Сексопыт.
Это было лето 1962 года. Я закончил восьмой класс, мне 15 лет. Я третье лето подряд работаю в топографической экспедиции, производя съёмку в окрестностях нашего, расположенного на берегу молодого Цимлянского моря, тоже молодого города Цимлянска, который стал городом только в прошлом году, а до того он был рабочим посёлком, городского типа, а до того, он был казачьей станицей Цимлянской, основанной в 1672 году.
Сегодня мне, а значит и всей нашей топографической бригаде инженер Дроздов дал выходной, по моей просьбе. Мы-то работали без выходных. Всё лето. Меня в этом году повысили в звании, я старший рабочий с окладом 80 руб. в месяц. Но приближается конец каникул, скоро в школу, а я за время работы, бегая с топографической рейкой по бездорожью, совсем разбил всю обувь. Я уже тогда определил свой путь в геологи, хотя наш инженер Дроздов сказал мне на это полу-шутливо: «Было у отца три сына! Два были умные, а третий в геологи подался!». Как раз в то время появилась модная песня про геологов: «Ты уехала в знойные степи! Я ушёл на разведку в тайгу!» - она стала моим гимном. Надо было много кое-чего купить, подготовиться к девятому классу, а выходных нет. Вот и дали нам выходной. Я решил съездить в город Волгодонск, город-спутник Цимлянской ГЭС, запущенной на полную мощность только десять лет назад, при мне, и почти с моим участием, потому что я, ещё пятилетним пацаном, «помогал» строителям, вертясь у них под ногами и создавая им проблемы. Рассказ «Беги! Не оглядывайся! Или – смерть педофилам!». В Волгодонск
лучше была поставка товаров и продуктов, и мы часто ездили через плотину Цимлянской ГЭС на автобусе, а автобусы были, как всегда, переполненными.
Я втиснулся в автобус на последнюю ступеньку и, держась левой рукой за верх изгнутого поручня, отжимался от чужих задниц, вышестоящих пассажиров. Наверху стоящая, пышная женщина, была развёрнута ко мне и к двери лицом. При встряске, её толпа крепко прижала к поручню, за который держался я и она мягко навалилась на мою руку местом пониже лобка. Я это ощутил с остановившимся сердцем, а кровь шибанула мне в мозги. Я мельком глянул на эту тётку и отвернулся с очень равнодушным видом. Вид мой был, видимо, до глупости равнодушным, потому что я увидел в зеркало водителя лицо этой тётки, которая с ухмылкой смотрела на моё красное «равнодушное» лицо. Я не убирал руку с поручня, а тётка не пыталась изменить положение своего тела, в общем-то, зажатого толпой. Так мы ехали до следующей остановки, и моей руке становилось всё горячей и под носом у меня выступила испарина.Если бы она мне приложила руку на аналогичное место, то обожглась бы точно! На остановке я спустился на землю, выпуская пассажиров, и эта тётка вышла, сильно задев меня за плечо мощной правой грудью. Лицо у неё тоже было красным, но она на меня не оглянулась. Это дорожное происшествие так всколыхнуло мою душу и перевернуло мой подростковый рассудок, что я ходил по магазинам, как дурак, и почти ничего не купил. Вспоминая впоследствии это происшествие, я обдумывал ситуацию. Ведь она, явно, что-то ко мне почувствовала, хотя я возрастом ей годился в сыновья. И я почувствовал сильное сексуальное возбуждение и неосознанное желание близости, хотя ещё не знал, что это такое. А ведь она мне годилась в матери. Но в отношение матери этого не происходит, потому что - родная! А к чужой – независимо от возраста, порой возникают чувства! Нездоровое это явление? Не знаю! У Природы спросить надо… Была ли та тётка «педофилкой»? Наверное, педофил тот, кто не считает нужным сдерживать свои сексуальные завихрения. Я так думаю.
Я напрасно готовился в школу и напрасно напевал песню про геологов. Буквально через месяц мне жизнь сурово указала другой путь! Отец утонул в Цимлянском море и я поехал в Волгоград, поступать в Профтехучилище энергетиков, исполняя прозорливое предсказание советских «зэков», проводивших электролинию по моей улице Советской: «Быть тебе электриком!» сказали они ровно десять лет назад. Через месяц у меня начался трудовой стаж, а через год и сексуальный!.. (рассказ «Общага»)

Л.КРУПАТИН, МОСКВА январь 2013 г.
3.

ПОСТОЯННОЕ МЕСТО ПУБЛИКАЦИИ:http://stihi.ru/2012/07/01/4982
Сборник "Стой!Высокое напряжение!"(рец.1)
ЛИМОНАД!-юмореска-быль, фото автора, 52 года назад, начало трудового стажа.

(В декабре 2014 г. -мой 52-й День Энергетика)
Мы поступали в профтехучилище, чтобы получить очень жизненную профессию: Электромонтёр по монтажу и эксплуатации промышленного электрооборудования.

Наш потенциальный мастер, пока что группы абитуриентов собрал нас перед медкомиссией и сказал, чтобы мы нашли чистую прозрачную стеклянную посуду, наклеили на них чистые белые листочки с надписью своей фамилии и наполнив утренней мочой, отнесли рано утром в поликлинику сдали в лабораторию. Пока будут делать анализы, мы будем проходить медкомиссию врачей на профпригодность. Мы так и сделали и всё было бы нормально, но у одного нашего потенциального члена группы – рыхлого одутловатого парня фамилия была: Лимонад. Мастер обещал результаты анализов забрать сам. Приходит на другой день , раздаёт нам результаты анализов, а Лимонаду закатываясь смехом говорит:

-А ты, дорогой Лимонад, завтра утром пойдёшь сам заберёшь свои результаты . потому что лаборанты тебе не поверили. Возвращают мне твою бутылку, на которой этикетка с фамилией Лимонад перечёркнута красным карандашом и размашисто написано: МОЧА! Я у них спросил, говорю, а что вы так обиделись? На вкус что ли пробовали?- мастер засмеялся и продолжил-

Так, ребята, завтра утром в тоже окошечко нужно отнести спичечные коробочки с другими анализами, так же с надписью фамилии.Нас очень сильно подвела фамилия : Лимонад! Надеюсь у нас никого нет с фамилией :Шоколад»?
Л.КРУПАТИН,МОСКВА,2009 г.
4.

ПОСТОЯННОЕ МЕСТО ПУБЛИКАЦИИ:http://stihi.ru/2011/08/12/4099
СБОРНИК "ЛЁТНЫЕ, ВОЕНННЫЕ!"

СБОРНИК "УЖАСЫ!" рец.2, рисунок автора
(Сборник "Лётные, военные!") (рец.2)

100 лет ВВС! Крылья в небе-1

Леонид Крупатин

Дню Победы! Крылья в небе -1

ДНЮ ЗАЩИТНИКА!Крылья в небе-1

СОДЕРЖАНИЕ:

1)Чего не сделаешь подростком!... стихотворение.

2)Мой первый прыжок с парашютом!рассказ - ужастик, рисунок автора.
Чего не сделаешь подростком,

Чтоб заслужить признанье круга!

И дай-то Бог, не совершить

Ошибку, выбрав руку друга!
Порой приличные ребята

Идут с компанией в тюрягу!

А я вот в небо путь открыл,

Пройдя такую передрягу!
Хоть не сложилось до конца

Отдаться небу без оглядки,

Но не жалею, что имел

Я в жизни взлёты и посадки!
(Сборник "Лётные, военные!") (рец.2)
МОЙ ПЕРВЫЙ ПРЫЖОК С ПАРАШЮТОМ! Часть 1.

Так я начинал приобщение к ЭНЕРГЕТИКЕ!
(через неделю после начала занятий я прыгнул с парашютом)

После окончания 8-ми классов в г.Цимлянске Ростовской области я поступил в ПТУ г.Волгограда. Это далёкий 1962 год прошлого столетия. Мне 15 лет, собираюсь приобрести перспективную профессию электромонтёра по монтажу и эксплуатации промышленного электрооборудования. Начало занятий 1-го октября.Оказалось, что в этом училище есть перспектива создания парашютной секции ДОСААФ (для тех кто не знает Добровольного общества содействия Армии, Авиации и Флоту, которая готовила для Армии специалистов ещё до службы ), а инициатор создания такой секции второкурсник нашего училища Коля Соловьёв, сам парашютист, шепелявый болтун и к нему не могли отнестись серьёзно руководители училища, чтобы дать добро. Его оказывается за глаза звали «шепелявый соловей».Поскольку я проявил большой интерес к его болтовне о парашютах, то он мне много кой чего рассказал о парашютах и приёмах от укладки, до прыжков и приземления. Коля мне сообщил, что 5-го октября в воскресенье на аэродроме ДОСААФ в посёлке Средняя Ахтуба будут массовые прыжки команд районов города и области на закрытие сезона. Мне очень хотелось побывать на прыжках, но сбор парашютистов был в 6 часов утра в Тракторозаводском районе, куда я из южного Кировского района на электричке не успевал попасть. Для этого мне нужно было где-то переночевать в том районе. Говорят- охота хуже неволи. Переночевал я с большими приключениями, потому что в Тракторозаводском районе, куда я приехал с вечера, случилась массовая драка подростков-квартал на квартал и мне пришлось скрываться от облавы милиции, чтобы не попасть в число задержанных, причастных к драке. Но это отдельная история. Ровно в 6 часов утра я был на месте сбора, но должен признаться, что примерно с 0 часов, как я перестал прятаться от милиции и до тех пор, пока поднялось солнце уже над аэродромом, куда мы приехали на открытой грузовой машине, я стучал от холода зубами. И всё-таки я оказался на аэродроме! По секрету скажу – на том аэродроме, на котором через три года я не только прыгал с парашютом, но и вылетел самостоятельно на самолёте, но тогда об этом даже мечтать не мог.

Начались прыжки! Для меня это был большой восторг, так как я раньше, как и многие, видел парашют только в кино, но кроме того, как и многие в том возрасте, болел «экстримом», хотя тогда такого диагноза не знали, но болезнь была, наверное у многих возрастная, а у меня пожизненная. Я болел высотой, прыгая с крыш, ходил по верхней перекладине высоковольтной металлической опоры(обесточенной), спускался скользя по проводу, зажав его подмышкой, вниз с опоры, от чего на память остался подмышкой шрам от рваной раны, после неудачного спуска. Творил чудеса на велосипеде и даже получил удостоверение Судьи по велоспорту 3 категории, выходил один в море в шторм на большом баркасе, на котором впоследствии утонул мой отец, которого похоронили в г.Цимлянске за две недели до этих самых парашютных прыжков…
Для меня зрелище прыжков было волшебной сказкой.

Коля Соловьёв тоже собирался прыгать и у него был уложенный парашют, но запасных парашютов не хватало на всех желающих и Коля дал мне задание добывать запасной парашют, то есть, просить у приземляющихся. И я бегал по всему полю за очередными приземляющимися, но все отказывали, так как у некоторых было уложено не по одному парашюту, или они оставляли «запасники» для членов команды своего района. Наконец я добыл «запасник» и бегу к Коле, но смотрю, он уже готовится к прыжку и становится в команду к очередному взлёту. У меня забрали парашют из нашей районной команды. Коля взлетел с командой, прыгнули. Я долго не мог различить, где из приземляющихся Коля, тем более, что уже ближе к обеду поднялся ветер и парашютистов уносило всё дальше от центра аэродрома. Наконец в одном я узнал Колю, бежал за ним далеко. Когда шли назад, Коля спросил:

-Ну, сё, хосис прыгнуть? А то у нас одного в команде не хватает, парашют есть уложенный, только под фамилией Курдюков будешь! Ну, сё не бздис? Надо прыгнуть, а то команде незачёт будет? Я же тебе рассказывал, как рулить! Прыгнешь?

И я ответил, как загипнотизированный, сам пугаясь того, что говорю:

-Да нет! Не бздю! Прыгну раз надо!

Мы пришли на старт к своей команде. Коля быстро одел на меня комбинезон, специальные ботинки на мягкой толстой подошве на моей ноге совсем болтались и решили, что я буду прыгать в своих сандалях. Коля одел на меня парашют основной, потом запасной и я стал в строй очередной команды на взлёт, хотя в общем-то чувствовал себя очень не уверенно с такой тяжёлой ношей при моём «бараньем» весе в 45 килограммов. Это я потом вырос за год в «общаге», разгружая по ночам вагоны с чем попало, но в основном со щебёнкой.

Командир парашютного звена проходил вдоль строя осматривая на предмет правильности крепления застёжек, карабинов, ремней со всех сторон. При этом он не ходил вокруг парашютиста, а грубо крутил его перед собой. Я при таком обращении со мной, чуть не упал от непривычного груза. Он подозрительно посмотрел на меня, но вдруг заметил что-то неверное в креплении карабинов, покрыл меня матом, отстегнул лямки и уходя к следующему парашютисту приказал мне сделать, как «положено».

Я нагнулся подбирая лямки, делая вид, что я что-то поправляю, а сам во все глаза смотрел – где же «обалдуй» - Коля. И увидел – он трепался в кругу ребят нашей команды, забыв обо мне. Вдруг он глянул в мою сторону и я замахал ему рукой. Он подбежал, я говорю ему:

-Командир отстегнул и сказал, что ты что-то неправильно сделал. Поправь!

-Сё там не правильно! Всё правильно!- пристегнул опять лямки и пошёл. Я спросил у соседа:

-Посмотри, пожалуйста, там всё у меня правильно сзади и внизу. Тот посмотрел и сказал:

-Да вроде всё правильно….

Как у меня на душе стало плохо! И я вспомнил некстати, что только отца моего похоронили, который утонул из-за друзей, которых хотел спасти. Но друзья остались живы по независящим от отца обстоятельствам, а отец, желая их спасти – утонул. Но у меня чего-то не хватило, чтобы отказаться прыгнуть… Коля подошёл к нашей команде и что-то им рассказывал, показывая на меня, а те с любопытством смотрели на меня и кивали в знак согласия. Не смог я отказаться!

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)

Л.КРУПАТИН,МОСКВА,2009, ВОЛГОГРАД-1962 г.
Поступила команда и мы быстро пошли к самолёту. Помню, что я еле взобрался на коротенькую лесенку-трапа АН-2. Все, как я понял, садятся, разбираясь по весу, чтобы в воздухе тяжёлый не догнал лёгкого и не сел ему в купол.

Меня инструктор пересадил по весу последним, безошибочно определив мой «бараний вес».

Я обратил внимание, что все парашютисты откуда-то достают карабины-защёлки и пристёгивают их к троссу проходящему вдоль самолёта над нашими головами. А я, тщательно осмотревшись, не обнаружил у себя такой «мелочи» ! Ужас! Я был почти в шоке! Я повернулся к соседу-парню послеармейского возраста и, поскольку двигатель самолёта грохотал, уже выруливая на взлётную, и звука голоса было не слышно, то я жестом показал, что у меня нет карабина, который нужно цеплять за трос над головой. Парень что-то понял, неловко развернувшись ко мне и грубо наклонив меня вперёд, что-то достал у меня за спиной на основном парашюте, щёлкнув резинками парашюта и подал мне… Мой карабин! Ура!!! Как у меня отлегло от сердца! Ещё раз –ура! Я привстал, защёлкнул карабин за трос и стал успокаиваться, хотя несколько раз ловил на себе, то ли вопросительные, то ли подозрительные взгляды инструктора. Я чувствовал себя, как шпион в чужом лагере, рискуя каждую минуту, что выяснится, что я здесь случайный.Я помню, что у меня мелькнула мысль: зачем же они цепляются карабинаими?Как же потом прыгать? И тут же успокоил себя - наверное так положено, чтобы перед прыжком отцепиться... Не забыть бы!
Наконец мы взлетели! Самолёт сделал круг, противно загнусавила сирена и загорелся, мигая красный плафон над кабиной пилотов. Сердце неприятно ёкнуло...и защемило в душе! Ряд парашютистов – пять человек у противоположной стены встали. Я подобрал под себя ноги и напрягся, чтобы тоже вставать, но боковым зрением увидел, что наша пятёрка, вдоль другой стены не шевелится.

Инструктор открыл наружную дверь. Звук двигателя усилился и к нему добавился шум встречного потока воздуха. Инструктор стал боком к двери, посмотрел внимательно вниз, чуть подождал и взял за плечо первого, крайнего к нему парашютиста. Тот подошёл к двери, инструктор поправил его карабин на тросу и ремень от него к парашюту, отошёл от проёма двери, парашютист стал на его место, лицом к двери, поставив ногу на её порожек. Инструктор сказал:»Пошёл!» Парашютист откачнулся назад и ринулся вперёд в дверь, сопровождаемый толчком руки инструктора в спину, то есть в парашют. Инструктор выглянул ему вслед и уступил место перед дверью следующему… И так пять человек.После этого инструктор затащил в самолёт пять длинных чехлов от парашютов и бросил их в угол салона.После этого отстегнул карабины! Хорошо, что я не первым прыгал... Я бы отстегнул карабин от троса перед прыжком!Я вспомнил, что этот карабин своей лямкой принудительно открывает основной парашют и вытягивает его из ранца на «свет божий», а потом ещё и стягивает чехол с основного парашюта, отдавая его на волю встречному потоку воздуха.
Потом самолёт сделал ещё круг и опять сигнал сирены и красного плафона. Мы встали. Пошёл первый, второй… Я пятый, последний. Иду смело к проёму, не глядя на инструктора, чтобы он не понял моего волнения, но он останавливает меня рукой, смотрит внимательно на меня, отстраняет меня от проёма, глядя на меня как-то с опаской, выглянул в проём на предыдущего парашютиста и я … по-моему прямо с разбега пошёл в проём, как навстречу избавлению от всех моих «земных» волнений.

Шквал воздушного потока! Что-то сильно рвануло меня за ухо! Страшный рывок, похожий на удар… и ПОЛНЫЙ ПОКОЙ! Я почувствовал, что я на чём-то вишу! И тишина, нарушаемая удаляющимся звуком мотора самолёта…Испуганно смотрю вверх:За что же я зацепился? И...и я вижу… Закрывая всё небо надо мной квадратный белый купол парашюта, а от него ко мне стропы! Так это я на нём вишу!!!

-Ура!!!- заорал я, наблюдая как кружится улетая вниз и в сторону моя родная фуражка.

-Ура!!!- опять заорал я срывая голос. Такого восторга я не испытывал в жизни никогда!

Это непередаваемо!.

Осмотревшись я увидел, что уже приземляются последние из тех, которые прыгнули с нами первым заходом. Я заметил, что они довольно таки сильно шлёпаются об землю в поступательном направлении и их тащит некоторое время по аэродрому, пока они не погасят купол. Я понял, что ветер уже сильный. Ещё я заметил, что я намного отстал от группы моего захода по высоте, но сильно перегоняю их поступательно в сторону и несёт меня в сторону Рабочего посёлка, но перед ним ещё чёрное распаханное поле. Мне показалось, что я не попадаю на аэродром, а попадаю на это поле. Я почти не снижался. Я больше летел в сторону, чем вниз.
Вот я вижу уже из моей группы падают, хотя и пытаются приземляясь стать на ноги и падают уже на краю аэродрома. Ага! Вижу один последний, чтобы попасть на аэродром, а не на пашню, затягивает задние стропы, пытаясь скользить назад. Да-да! Коля мне рассказывал о таком приёме. А куда же меня бросит ветерок? Стой! Что это? Ведь оказывается перед пашней ещё и высоковольтная линия на железных опорах! Так я сначала встречаюсь с нею, а потом… Потом может не быть! Вон какие гирлянды изоляторов! От меня и пепла не останется… А может меня выше пронесёт? Да нет! Кажется прямо на неё! Может затянуть скольжением назад? И вдруг слышу с земли крик приземлившихся парашютистов:

-Затягивай! Скользи! Скользи!

-Не надо! Не вздумай! Ты проходишь!

-Затягивать надо! Только сильно!

-Нельзя сильно! Навстречу ветру он купол погасит! Ветер сильный!
Что со мной творилось в этот момент, мне трудно рассказать, а вам трудно представить. Я гипнотизировал эту высоковольтную линию глазами и ничего не делал, потому что не мог рассчитать, как и те с земли: нужно затягивать или нет.

Я прошёл над линией по-моему метров на десять выше и с ужасом увидел, что земля, которая не хотела приближаться, теперь стремительно летит навстречу мне! Я вижу угрожающе стремительно приближающуюся свежее вспаханную землю, не разборонованную, лежащую грубыми глыбами, вытягиваю ей навстречу ноги, как учил Коля… Удар! Я верчусь по глыбам земли кубарем, наматывая на себя стропы…. Наконец я начинаю останавливаться, но я спутан «как лихой татарин»- сказала бы моя бабушка казачка. Только я успел подумать, как порыв ветра рванул мой парашют вдоль земли и я завертелся в обратную сторону, разматывая, намотанные стропы. Наконец-то вроде успокоилось, вращение прекратилось, хотел подняться…Но порыв ветра рванул мой парашют опять и я лёжа на животе и запасном парашюте на груди, помчался по глыбам пашни, как глиссер по волнам, задирая повыше голову, чтобы мой нос не стал форштевнем! Опять движение утихает… Неужели! Я пытаюсь вскочить на ноги, но купол парашюта тоже резво вскочил на пашней, приподнял меня над нею метра на полтора и шмякнув пузом об пашню опять помчал меня как глиссер… Слышу издали:

-Нижние затягивай! Нижние тяни на себя!
Расшибая пальцы о встречные глыбы земли, я ловлю лямки и стропы, тяну их на себя. Парашют опускается на пашню, но я уже не встаю… Сил моих больше нет.
ПОСТСКРИПТУМ:Пока я добрался до своего общежития, температура у меня была 39 - ночь на улице и поездка на открытом грузовом такси с парашютистами не прошли даром.Меня положили в изолятор.За всю историю этот изолятор пожалуй не знал более счастливого больного. Я стал героем общаги и перед моей дверью стояли новые друзья, расспрашивая впечатления."Шипилявый соловей" всем растрезвонил о моём "подвиге", тем самым создавая себе авторитет руководителя будущей парашютной секции при училище.

Л.КРУПАТИН,МОСКВА,2009 г
5.

ПОСТОЯННОЕ МЕСТО ПУБЛИКАЦИИ:http://stihi.ru/2012/08/06/8334

ОБЩАГА!!!
В общежитии Волгоградского ПТУ-14 на ВОЛГОГРЭСЕ в 1962-м году я был самым молодым, после окончания восьмого класса. Иногородним предоставляли общежитие. А я приехал в Волгоград из Цимлянска Ростовской области, так как отец у меня и моей годовалой сестрёнки утонул на рыбалке в Цимлянском море. Были в группе мои одногодки, но они были местные, домашние, то есть жили дома, а не в общежитии. У меня были окружающие все послеармейского возраста. Видимо поработали наши «покупатели» с агитацией в пользу училища и ребята прямо после дембеля шли приобретать весьма востребованную специальность: «Электромонтёр по монтажу и эксплуатации промышленного электрооборудования». Буквально в первые же дни моего пребывания в общаге, я обратил на себя внимание тем, что не побоялся прыгнуть с парашютом, защищая честь нашего района, хотя увидел в этот день парашют вблизи впервые. (рассказ «Мой первый прыжок с парашютом!») Все, как один сказали честно, что ни в коем случае не прыгнули бы, как я! Авторитет я сразу заработал.
Мои однокашники по общаге это были весьма окрепшие ребята, отслужившие 3 года в СА или четыре года в МФ. Были ребята даже с Кубани. Один очень запомнился тем, что был очень крупным парнем, светлокаштановый кудрявый волос, но грубые, несимпатичные черты лица и во взгляде такая пустота, какую можно встретить лишь у какого-нибудь балбеса подростка. Было такое впечатление, что он в школе вообще не учился, но какой у него был голос! Как он пел! Тогда в моде была украинская песня «Маричка!» и он часто её пел: «Вьется наче змийка – незпокийна ричка! Тулыться блызенько до зпиднижья гир! А на тому боци, там живе Маричка в хаты що сховалась у зеленый бир!», - но надо было слушать его на расстоянии, потому что он мог оглушить громкостью исполнения. Стёкла в окнах дребезжали, когда он пел. Училище он не закончил. Его отчислили за неуспеваемость.
Были тоже с Кубани «два брата акробата» Тарасовы. Младший был тонкокостный, щуплый, а старший – на две головы выше того и почти «слоновой кости». Чем-то они внешне были похожи, но вот что не отнимешь- по бабам оба были «ходоки». Наше общежитие было двухэтажное и общежитие находилось только на втором этаже. На первом были учебные классы, столовая. Эти два брата, да и тот певец наш – Витя постоянно лазили в окно по водосточной трубе и даже зимой, так как дверь в общежитие закрывалась в 10 часов вечера. Кровать младшего Тарасова стояла как раз вдоль окна, через которое лазили наши ходоки любовники. Однажды зимой, а зима была лютая, старший ушёл на любовные дела, предупредив младшего, чтобы открыл окно, когда тот постучит вернувшись. Младший, кроме одеяла, накрылся ещё сверху и своим пальто и заснул крепко-накрепко. Старший стучит в окно, а младший не слышит. Я услышал, вскочил, открыл шпингалет, а старший прямо с подоконника с матом направляет ногу прямо на голову младшего и я её схватил за штанину и направил на кровать. Всё же старший дал оплеуху молодому. Мы учились «огневому делу», приобретая параллельно монтажную специальность «огневик-пистолетчик», то есть стреляли строительными дюбелями, пристреливая металлические конструкции к твёрдым основаниям (бетону, кирпичу). Младший Тарасов нашёл пустую консервную банку, побежал к воротам и пристрелил её донышком к асфальту посередине дороги. Отошли и смотрим, кто же первый клюнет на уловку. Идёт старший Тарасов. Мы говорим младшему: «Братан ведь всё-таки! Предупреди!», - а тот отвечает: « Ни хрена подобного! Пусть ума набирается!» Старший увидел банку, подходит и как «зафутболит» по ней ногой : «Ой! Ой!» - и пошёл хромая в медпункт. Смешно? Не очень! А у нас часто так шутили.
Лежим после отбоя в постелях, а комендант, пожилой старикашка-отставник вояка, ходит и делает замечания тем кто не может успокоиться. В нашей комнате жил такой рыжий «свинтус», который, хоть и мылся в бане, но всегда был грязный, от него воняло и даже подушка у него была рыжеватого цвета. Один наш великовозрастный парень сказал ему: «Ты не рыжий! Ты ржавый!» и так его и звали по этому «погоняло». Так вот, лежим мы под одеялами, зима, холодно, пригрелись, «травим» анекдоты. «Ржавый» встаёт из под одеяла и босиком, потому что у него никогда тапочек не было, бежит в одних трусах в туалет, где пол был всегда подозрительно в лужах от неаккуратных посетителей. Но «ржавого» это не смущало. Только он скрылся за дверью, я вскочил, подбежал к окну и несмотря на возгласы возражений в нецензурной форме, открываю форточку, высовываюсь и достаю с крыши здоровенную сосулю, толщиной в руку, длиной более метра, кладу её «ржавому» под одеяло и накрываю. Закрыл форточку, легли и ждём… Тот прибегает, согнувшийся от холода и в темноте прыгает под одеяло… Дикий вопль и он выскакивает в коридор и продолжает орать. Комендант бежит, в ужасе, спрашивает, что случилось, а тот кричит:

-Там! Я обжёгся!
Включили свет, выяснили обо что «ржавый» обжёгся, но кто это сделал, ребята не выдали.
Однажды пошли мы в положенный день недели в районную баню. Женская раздевалка отделена от мужской шкафчиками высотой метра два. Ну, разве это преграда для нас. Младший Тарасов, совершенно голый, стал на ручку дверцы ногой, подтянулся и заглядывает к женщинам. Оттуда крик возмущений, угрозы, а он смотрит нагло ухмыляясь. Старший Тарасов подходит сзади и резко толкает младшего в задницу в женскую раздевалку. Тот падает прямо в руки возмущённых женщин. Ох и переполох там был! Как его молотили бабоньки тазиками и как он потом по коридору голяком бежал – это надо было видеть! Мы пытались заглядывать на происходящее там, но боялись его участи! Он сказал, что его даже, якобы, пытались кастрировать и хватали за принадлежности! Хохоту хватило на месяц!
Однажды в выходной день, летом я сидел в комнате общежития, читал что-то не очень интересное. Никого нет кроме Тарасова младшего, который лежит на своей койке в одежде и спит. Я взял волосинку, пощекотал, он реагирует, но когда публики нет, то не интересно. Посмотрел я, подумал, чтобы ещё сделать «схохмить». Обратил внимание на его наручные часы. Взял, осторожно снял и думаю: «В тумбочку что ли положить? Он проснётся, будет искать, подумает, что украли, а потом они найдутся.» Но вдруг у меня появилась другая
мысль. Я обратил внимание, что он лежит не только в одежде, но и в туфлях, закинув ноги на грядушку. Брюки тогда были модными «дудочка» в обтяжку и короткие. Нога у него заголилась выше щиколотки. Я беру и осторожно пристёгиваю ему часы на ногу. Получилось. Но публики нет и это совсем не интересно! Я вышел в коридор, но никого нет. Пошёл я на улицу и там кого-то встретив забыл про Тарасова и часы. А случилось вот что:
Тарасов – младший проснулся, глянул на руку, а часов нет. Посмотрел на тумбочке, в тумбочке – нету. Он выскочил в коридор и спросил у кого-то время
и ему сказали, что шесть часов, А у него было назначено свидание с девчонкой на шесть часов у ДК им. Кирова, куда идти минут 10. Он бегом, потому что это было первое свидание, а мобильников тогда ещё не придумали. Добежал он запыхавшись, извинился перед девчонкой, присели на центральной аллее. Он закинул ногу на ногу, а девчонка что-то испуганно от него сторонится. Он двигается к ней, а она косится на него и сторонится. Он и так и сяк с ней заговаривает, а она испуганно смотрит куда-то мимо. Проходили случайно наши ребята, заметили чудо у Тарасова на ноге и спрашивают у него время. Тот показывает им на свою руку, что, мол, нету часов, а они хохочут и показывают ему на его ногу. Тут и девчонка поняла подвох, рассмеялась и перестала его бояться.
У нас была преподаватель Эстетики – пышная, крупная дама, но не очень толстая, а в пределах нормы и носила юбку в обтяжку и выше колен. Обедать преподаватели не брезговали в нашей столовой и из нашего общего котла. Нас кормили на 18 рублей в месяц. 15 копеек – завтрак(тарелочка манной каши с маслом, хлеб сколько хочешь, но хрущёвский, каучуковый и пончик или пирожок с чаем), обед- 30 коп. первое второе и компот., ужин – 15 копеек тарелочка каши , пирожок и чай. Обычно «эстетичка» и директор обедали за одним и тем же столом . Стулья у нас были алюминиевые и по конструкции складные. Никогда их никто не складывал, но пытливый «пэтэушный» ум до этого докопался. Один наш ублюдок, иначе его не назовёшь, поскольку «эстетичку» уважали не только за формы, но и за интересное преподавание, что даже наши бандиты сидели и слушали её или смотрели диафильмы, разинув рот, развдвинул стул «эстетички» и сдвинул опять, не сажая сиденье на фиксирующие крючки. А стул стоял, поскольку подвижные части были не разработаны. Когда «эстетичка» пришла, директор уже обедал. Она пожелала ему приятного аппетита, поставила на стол разнос со своим обедом, подвинула стул и села, опрокидываясь назад, подбивая ногами стол с обедом в лицо директору. По-моему после того происшествия никому и обедать не захотелось. Своими методами выяснили, кто это сделал и поскольку «стучать» было «западло», то вынудили того идиота сознаться и просить публично прощения. Это было ещё не всё! «Тёмную» ему обеспечили !
Мимо нашего общежития проходила узенькая улочка, которая вела к овощехранилищу и по ней на очень малой скорости ходили машины гружёные овощами, ну и самыми вкусными овощами: дынями и арбузами. Когда машина проходила мимо наших ворот, один из нас выскакивал, запрыгивал в кузов и выбрасывал арбузы или дыни по одному. Бегущий сзади машины их ловил и ставил на дорогу. Другие с сумками или мешками бежали следом и собирали трофеи.
У нас в соседнем доме был большой гастроном и с тыльной его части привозили товар, в том числе и пиво в бочках. Пиво всегда раньше стояло на улице, пока однажды мы не додумались укатить одну бочку к себе во двор училища и устроили пир. Может быть всё и прошло бы, но наши охламоны дали попробовать пиво пятилетнему сынишке нашей воспитательницы, а он стал пьяным и разразился скандал. Правда, крайнего не нашли!
Не отставая от своих великовозрастных, по сравнению со мной, однокашников я участвовал в разгрузке вагонов по ночам и в выходные и праздничные дни. Начинать было очень тяжело, хотя я рос дома не белоручкой и всегда старался подражать взрослым, не очень-то соизмеряя свои силы и возможности. Но постепенно я втянулся и в результате за одну зиму значительно окреп и подрос. Уезжая из Цимлянска в Волгоград после восьмого класса, я был пожалуй самым маленьким в классе. Может быть моя безответная любовь – одноклассница Нинка поэтому меня и игнорировала… Вернувшись в Цимлянск на каникулы я всех удивил своим преображением. Некоторые меня не узнавали, а многие, знавшие моего отца, говорили, что я «копия отец». Тогда выяснилось, что из моих бывших одноклассников я ростом чуть не догнал самого нашего длинного. Я тогда на вагонах сочинил что-то типа частушки про наши разгрузки, но мои коллеги это весьма оценили и переписывали себе на память:
ПОЧЕМУ ГРУЗЧИКИ В РЕСТОРАН НЕ ХОДЯТ?
.АХ! ТЫ ЛОМ!
Ах! Ты лом! Ты стальной! Мой тяжёлый лом!

Рукавицы мои брезентовые!

Мы с тобою лом их протрём потом,

А пока что ещё они новые!
Обнимаю тебя, драгоценный лом!

Ах! Ты лом – ты волшебная палочка!

Кинем этот вагон, не пойдём мы вон –

Там вагонов стоит ещё парочка!
Уголёк и щебёнку разгрузим мы!

Не ударим с тобою мы в грязь лицом!

Не глупы мы с тобой, мы с тобой – умы!

Дорогой ты мой друг! Ты волшебник лом!
За работу получим с тобою, лом,

Обворованные наши рублики!

В ресторан мы с тобой, точно не пойдём

Купим в лавке с тобою мы бублики!

Припев;

Ах! Ты лом! Ты стальной! Мой тяжёлый лом!

Рукавицы мои брезентовые!

Мы с тобою лом их протрём потом,

А пока что ещё они новые!

Л.Крупатин, Волгоград -1962 г. , Москва – 2010 г.
С вагонами и ломом я породнился с 15 лет и до 35-ти. В нашем ПТУ стипендия была 23 рубля 50 копеек. Из них мы сдавали 18 рублей на питание в столовую и 5 рублей 50 копеек оставалось на всё-про всё! Дома у меня оставалась семья из трёх человек: мама, сестрёнка годовалая и бабушка пенсионного возраста, но без пенсии, потому что в 54 года бросила работать в колхозе из-за меня. А тогда таким пенсию не платили. Так что подспорье было нужно.
В зимнюю пору, в некрытых полвагонах (как их называли) все грузы были смёрзшимися и без лома нечего было делать. Вагонами приходилось заниматься и в армии, хотя я почти всё время посвятил самолётам, освоив три типа истребителей в качестве курсанта пилота, где давали только военную специальность «пилот-истребитель» и одну звёздочку –«Младший лейтенант» без высшего образования по системе ДОСААФ. Кстати, Юра Гагарин тоже так начинал.
У нас по-соседству, через улицу Второй Пятилетки находилось училище связи и там учились одни девчонки. Нас под строгим надзором воспитательницы и мастера какой-нибудь группы пускали к ним на танцы. Я уже на втором году обучения познакомился с одной девочкой Таечкой и мы ходили с нею гулять. Она оказалась очень грамотной и решительной в вопросах секса, хотя очень меня этим удивила, поскольку она была из детдома и была всего на год старше меня. Я ей задал этот вопрос и она сказала, что у них в детдоме был физрук, который был женатый, имел детей и интересовался половой зрелостью своих воспитанниц.
Когда у нас с Таечкой дело дошло до близости, а это случилось с первого дня знакомства, я почему-то и не вспомнил про свою подругу Нинку, оставшуюся в моём родном Цимлянске. Может быть потому, что с Нинкой было всё чисто платонически, ведь я даже её ни разу не целовал, а здесь… всё было так просто и ясно! Она была такая откровенная и смелая! Потом я вспоминал о Нинке и пытался оценить происшедшее… Моё происшедшее, как бы отделялось от любви к Нинке стеклянной стеной и никак одно другого во мне не касалось! Нинка и моя любовь это совсем не то, что мы делаем с Таечкой! К Таечке я тоже испытывал влечение и даже сильное! Но это было совсем другое!

ПОСТОЯННОЕ МЕСТО ПУБЛИКАЦИИ:http://www.stihi.ru/2014/04/04/1631

СБОРНИК "О ЛЮБВИ С УЛЫБКОЙ!" рец.0, фото Яндекс
У КАЛИТКИ КУСТ СИРЕНИ!
У калитки куст сирени,

Под кустом стоит скамья.

Ведь полсотни лет назад

Здесь сидел с тобою я!
Помню, мы считали звёзды…

То есть я считал, а ты…

Ты вздыхала и скучала

И смотрела на кусты.
Ты была уже созревшей,

Знала старшеньких ребят

И слегка прямолинейно

Поняла мой нежный взгляд…
И когда я рот разинул

В отблеск лунного овала,

Ты сама меня схватила

И взасос поцеловала!
Вот тогда я сразу понял:

Это ты моя луна!

Закружилась голова,

Как от крепкого вина!
Я, конечно, был «зелёный»

И не «спец» по женской части…

Но с тобою я познал

Всплеск горячей женской страсти!
Дорогой ты куст сирени!

На тебе в полвека тайна,

Как на этой вот скамейке

Стал мужчиной я случайно!..
Л.КРУПАТИН, МОСКВА, апрель 2014 г.
Нинка для меня была чем-то чистым, светлым, далёким, аморфным. Я брал в руки её маленькую фотографию, которую выпросил у неё перед отъездом из Цимлянска и душа моя улетала в какой-то сладкий цветущий тоннель, похожий на тот, в который я её водил в детстве на берегу Цимлянского моря:
Скажи, Чудесница Весна!

А кто Великий твой Творец?

Как он открыл навстречу Солнцу

Твой драгоценнейший ларец?
Как он создал такое Чудо?

И где он взял такие краски?

И как их с солнцем замешал

Для этой вот чудесной сказки?
Какой замес Цветов и Солнца!

И ароматы в вальсе бала!

Скажи Весна, какая кисть

Вот это всё нарисовала?
Тюльпаны всех цветов, оттенков,

Черёмух, вишен аромат!

Как стражи – синие ирисы

Свою полянку сторожат!
Пчелиный гуд в ветвях цветущих!

И мы в тоннеле из цветов!

Давай друг в друге растворимся?

Ты это хочешь? Я готов!..

И я сам растворялся в Нинке, вернее в сладкой, но бОльной мечте о ней. Я тосковал и по матери и по сестрёнке и по бабушке… Но больше по Нинке, но совсем по другому! Однажды сожители по комнате меня застали застывшим над этой фотографией и их заинтересовало, что это я так поспешно убрал от их похабных взглядов. Естественно, они взрослые парни, отслужившие в армии по три четыре года, легко справились со мной и отобрав фотографию стали над нею пошлить. Когда я стал с бешенством пытаться защитить её, то меня скрутили, связали и засунули под кровать, продолжая пошлить и изощрённо хамить над фотографией. Когда я стал их от безысходности оскорблять и выражать угрозы страшной расправы, то мне и рот заткнули вонючим носком, который нашли под кроватью рыжего, которого звали "Ржавый". Меня вырвало и я стал задыхаться. Меня вытащили и хотели заставить убирать, но я взял со стола графин, вроде бы чтобы напиться и резко ударил по голове самого заводилу и авторитета этой компании. Удар был сильным, резким, поэтому последствия были не очень тяжёлыми. Графин разлетелся вдребезги, но горлышко я не бросил, а ушёл защищаясь им от других. Была Скорая помощь, милиция, воспитательница, комендантша. Утром у директора была большая разборка, где я сказал, что буду каждую ночь разбивать по графину об головы других. Разобравшись, директор сказал, что отдаст под суд первого, кто меня тронет и меня переселили в комнату на четверых, которые были уважаемых родителей и у них были особые условия "по блату", как говорили в советские времена. На этом всё же не закончилось и эпопея взаимной мести продолжалась до самого выпуска, но я не жаловался, а действовал сам. Я мстил не столько за себя, сколько за Нинку. Фото я порвал и выбросил в форточку.
Мы дружили с Таечкой успешно до тех пор, пока один из наших уродов обокрал столовую их училища и танцы кончились, а договариваться о встрече было очень сложно и мы встречались очень редко, тем более, что у нас начались практические работы на монтаже РПП (Ртутно-преобразовательной подстанции) на Алюминиевом заводе, до которого мы добирались два часа в одну сторону, через весь город. Потом Таечка закончила училище и была распределена к себе в райцентр на север нашей области, где её у родственников ждал младший братишка. Потом я слышал, что она там вышла замуж и ей дали квартиру, как сироте. Того урода, который обокрал столовую наших подружек- связисток,
посадили.
Наш директор с фамилией Агудов, чем-то похожий на турка, но русский по паспорту и звать Виктор Иванович, любил говорить перед построенной линейкой учащихся:

-Кто не желает понимать по-русски, я буду объяснять по-турецки!
Кое- что доходило, и кое- что даже оставалось в наших головах.
Л,КРУПАТИН, МОСКВА, июнь 2011 г.
6.

ПОСТОЯННОЕ МЕСТО ПУБЛИКАЦИИ:http://stihi.ru/2012/07/18/2606
СБОРНИК "О ПОЭЗИИ, ТВОРЦАХ И ТВОРЧЕСТВЕ!") рец.1
КАК Я БЫЛ «НАРОДНЫМ АРТИСТОМ».ИЛИ - ВЫБОР ПУТИ!Фото автора.
Я уже как-то говорил, что работая на Волгоградском Тракторном заводе электромонтёром, я активно участвовал в работе «Комсомольского Прожектора».Выявляли всякие недостатки и критиковали от рядовых рабочих, до начальников цехов. Дотошные мы были, как мухи. Наша идея была выдавать прогульщикам и пьяницам пропуска огромного размера :50х30 сантиметров с фотографией 9х12 и примерно такого размера были буквы на обложке пропуска. Вы знаете, мера была действенная! Но я не об этом. Оказалась у нас в группе «прожектористов» девушка одна - Лариса, которая участвовала в Народном Драматическом Театре Тракторного завода при нашем ДК. Ну, и сагитировала меня туда зайти, и представила меня режиссёру: Якову Захарычу Миркину. Он побеседовал со мной, предложил мне что-нибудь исполнить по памяти и я, не долго думая рассказал то, что помнил с раннего детства с четырёх-пяти лет с пластинки, которую мы крутили не только на патефоне, но и на радиоле. Радиолу
мы имели в хуторе единственные, потому что в нашем хуторе, дворов на триста, электричества тогда ещё не было. Радиола была на батареях (сухих элементах), которые стояли под столом и занимали места столько же, сколько и радиола… Так вот с этой самой радиолы у меня кое-что в детской памяти отпечаталось. Это был юмористический, сатирический рассказ неизвестного мне автора начала 50-х годов – «Гипнотизёр»:

«Гипнотизёр –Фердинанд Д, Жокюлью, человек с длинным лошадиным лицом, на котором многие пороки и наклонность к запою оставили свои печальные следы, гастролировал в городе «Энн» уже вторую неделю. Вся эта задержка объяснялась тем, что в этом городке ему жилось довольно уютно и неприхотливая публика охотно посещала его представления, которые он устраивал в городском саду. Вот на одном таком представлении и встретились директор конторы треста «Домашняя птица» товарищ Велепетуев и заведующий по индюкам товарищ Дражжинский. Места их «случайно» оказались рядом. Усевшись поудобнее они приготовились созерцать представление. Для начала гипнотизёр проткнул свой язык тремя шляпными дамскими булавками образца 19…
затёртого года и обошёл ряды демонстрируя бескровность. Затем гипнотизёр прошёл на сцену, а из первого ряда поднялась на сцену бледная девица, с которой гипнотизёр всегда сиживал после представлений в пивной «Дружба». Девица деловито осмотрела его язык, а гипнотизёр объявил, что это для контроля медицины. Затем девица ушла на место, а гипнотизёр вышел на авансцену и громогласно объявил:

-Желающих подвергнуться гипнозу прошу на сцену!

И вот из первого ряда поднялся низенький старичок в байковой куртке и рыжих валяных сапогах.

-Мы жалаем подвергнуться! Действуй на нас! Валяй!- сказал он и поднялся на сцену.

-Вы знаете, кто это? - забеспокоился Дражжинский, - Это же сторож с нашей птицефермы! Как бы он под гипнозом чего не ляпнул про нас!

-Да, ну! Он про нас и думать забыл!-успокоил его Велепетуев.
Гипнотизёр усадил старичка в кресло, спросил его имя, фамилию и занимаемую должность.

-Сторожем я служу на птицеферме! А зовут мене Никита Борщёв! Так и пиши!

Гипнотизёр записал и приступил к сеансу. Магическим голосом он стал отдавать Никите команды:

- Вы-ы должны- ы мне-е подчиняться!!! Вы-ы должны-ы
меня-а слушаться!!! Вы-ы должны-ы спа-а-ать!!! Вы уже-е спи-ите! Вы спи-ите. Спите!… Вот вы приходите на работу…. Что вы видите? Говорите! Я вам приказываю! Говорите!

И Никита проникновенно заговорил:

-Десять часов, а в конторе никого нету! Эх, и распустил же службу товарищ Велепетуев! А ему бы что? Только по кабинетах штаны просиживать, да по командировках раскатывать! – Велепетуева передёрнуло, Дражжинский, не выдержав хихикнул.

-А заместитель его по индюкам – Дражжинский!- продолжал Никита,- Да он же, слободное дело, вутку с вороной перепутает! Ведь он же корму-то индюкам не запас – они и подохли!

Дражжинский испуганно вскочил с места и обратился к гипнотизёру:

-Товарищ гипнотизёр! Товарищ гипнотизёр!Это не правильно! Я писал в трест! У меня есть бумажка! Разбудите же его!
Вокруг закричали:

-Не будить! Не будить! Пусть выскажется-а-а!!!

А Никита продолжал:

-Не надо меня будить! Когда надо будет я и сам проснусь! А кому намедни двух пекинских уток упёрли? Велепетуеву! А почему сторожам до сих пор полушубки не выдают? Зима на носу!

Велепетуев и Дражжинский красные, растерянные торопливо пробирались к выходу, а вслед им нёсся голос Никиты Борщова! Какая-то женщина в цветистом платке из заднего ряда тянула руку:(дальше я уже пропарадировал под женщину)

-Товарищ гипнотизёр! Товарищ гипнотизёр! Как Никита выспится, дай мне поспать! Я как засну – я за курей всё скажу, что у меня на душе накипело! Всё!" Цирк бушевал!!!
Я своим выступлением прямо-таки сорвал аплодисменты с овациями… Все хохотали, а режиссёр – до слёз.

-Хорошо!
- отдышавшись сказал он, - Без сомнения вы нам подходите!
Он предложил мне попробовать роль в спектакле, который был на подходе. Взял я роль, но задача моя заключалась не только выучить слова и отрепетировать мизансцены, то есть согласованные действия с другими действующими лицами, но даже отдельно расписать своё отношение к этим действующим лицам, то есть, как я их ощущаю, как будто бы знал их давно, чуть ли ни с детства, и это описание представить ему – режиссеру. Если он будет не согласен с моим восприятием того или иного лица, то он меня поправит и готов поспорить, если я буду не согласен, то я должен иметь в виду, что последнее слово за ним! Я согласился, написал, примерно за неделю всё, что о ком я думаю. Я думал, что все артисты так же описывали, как и я, а оказывается у других с этим были проблемы. Могли рассказать на словах, что они думают о других ролях действующих лицах, но описать не могли, либо описывали очень скудно, неверно выражая даже собственное ощущение этой роли. Режиссёр собрал нас и попросил меня зачитать при всех.

Я очень волновался, стеснялся, ещё не зная коллектив, думал, что меня сейчас будут критиковать, но режиссёр меня ставил в пример и мне было неудобно перед артистами, которые уже знали что такое сцена и по возрасту я был пожалуй самый молодой. Мне казалось, что я выгляжу выскочкой, но режиссёр так активно приводил в пример моё восприятие, что я бы даже сказал – агрессивно, диктаторски настаивал, что бы было именно так, потому что он сам имел в виду именно это, что вроде бы как я изложил то, что он мне поручил для всех, хотя таких подробностей он со мной не обсуждал. Я только зачитал ему наедине свою писанину, а он собрал весь коллектив и заставил читать для всех. Мне эта позиция понравилась, потому что на самом деле меня могли посчитать выскочкой и соответствующе ко мне отнестись.А так – вроде бы я выполнил его поручение. Чуть попозже режиссёр дал мне ещё одну роль для страховки ненадёжного артиста, который иногда уезжал в командировки. Наконец-то , премьера! Как я волновался! Я не был прирождённым артистом. На меня зал действовал очень отрицательно. Мне приходилось включать даже мужество и голос у меня почему-то звенел совершенно не естественно, и лицо было напряжённым, хотя говорил и делал всё правильно.Оказалось, что описать-то для меня проще, чем следовать написанному на сцене, то есть - войти в роль и жить ею на сцене! Это было заметно только тем, кто знал меня раньше. А мне пришлось пригласить на спектакль своих «зэков» с которыми я жил в своей комнате в общежитии. Был такой «зигзаг» Партии и Правительства – условно освобождать осужденных с направлением «на стройки народного хозяйства». Потом, наученные горьким опытом , стали делать «Спецкомендатуры» для проживания такого контингента, а сначала было вот так: расселяли их по молодёжным общежитиям и для надзора и воспитания поселяли в каждую комнату по коммунисту. На нашу комнату коммуниста не хватило и поселили меня – 17-летнего «кандидата в члены КПСС» -комсомольца. Мои «зэки» восприняли это с сарказмом, сказали, что дают мне кличку, т.е. «погоняло» - « коммунист» и тем самым исправят дискриминацию населения нашей комнаты. Они ко мне относились с уважением, потому что за время проживания в общаге я кое-что научился готовить, а мы решили кормиться «общаком». Я говорил, что нужно купить и сколько, а они шли и закупали. В виду того, что я взялся готовить, меня освободили от финансирования закупок продуктов и предоставили мне право привлекать их для помощи в кухонных делах, а особенно в мытье посуды. Мытьё посуды было дело дежурного по графику. Очень их подкупало то, что у меня был мощный фотоаппарат «Киев-4» с фотоэкспонометром, все фотопринадлежности и фотограф я был с большим стажем с девятилетнего возраста. Ну, и ещё очень важный элемент добавлял уважение ко мне, это то, что у меня был классный магнитофон «Астра-2» и проигрыватель для пластинок. А среди пластинок у меня было много «на костях», т.е. самопального производства роки и джазы, а ещё на плёнках у меня уже тогда был Владимир Высоцкий с блатными и тюремными песнями его первой поры. Ещё мне добавляла авторитет моя любовь к стихам, а среди тех которые я знал было много сентиментальных, на что «зэки» весьма падки. Я им читал перед сном на память Эдуарда Асадова: «Трусиха», «Стихи о Рыжей дворняге», «Конь –пен

Метки: новая, Экспедиция, Отрочество