Тутовый шелкопряд Отрывок 3

Это не было сном, не было очередным леденящим душу кошмаром.
Это было настоящей пыткой, игрой воспаленного долгой агонией разума, это было реальностью.
Елена продолжала стоять перед зеркалом в ванной, пытаясь прийти в себя после очередной галлюцинации, сна или жуткой яви – как ни назови – всё плохо. Каждая клеточка болела, будто бы ожившие мертвецы на самом деле били и ломали её хрупкое тело, на шее, где сомкнулись стальной хваткой пальцы Дженны, уже проступали багровые отметины, запястья исходили жгучей болью, а голова раскалывалась от грубого обращения Генри с ее волосами. Елена знала: всё это происходило с ней там на самом деле. Об этом красноречиво вещали иголочки боли, колющие её повсюду. Но ведь ее друзья были живы… Или же нет? Что если Это добралось и до них тоже? Что если оно убило их, ей, Елене, в наказание за побег? Девушка в новом приступе ужаса отшатнулась от зеркала, будто оно повинно во всех ее бедах.
Слёз уже не было, не было крика, не было и истерик. Всё это она оставила дома, где после каждого своего кошмара истошными криками будила маму, отчима и маленького брата. Ей лишь хватило сил в отчаянии осесть на мокрый кафель ванной, с трудом подавив приступ тошноты. Она лишь хотела, чтобы всё это наконец закончилось. Она готова была поддаться безумию.
Он торжествовал.
Он упивался сладостью очередной победы, потирал ладони с довольным демоническим смехом. Она вновь пришла в ужас от его маленькой игры, она вновь мечтает о забытьи, она уже почти готова прервать его медленную пытку, но в ней еще есть силы бороться, противиться его воле.
«Подожди, девочка моя, подожди еще немного. Ведь это только начало.

Я не дам тебе так скоро сойти с ума или же покончить с собой. Нет, ты слишком уж хороша для того, чтобы достаться Смерти. Ты достойна стать моей, быть королевой в моем Царстве Вечного Сумрака, достойна моего наивысшего темного дара. И совсем скоро я покажу тебе всё это, подарю тебе, моя красавица, свой мир. Подожди».
Красивый молодой человек стоял перед антикварным резным зеркалом посреди большого, освещенного тысячью свечей, зала. Туманная гладь неясно и размыто отражала его красивое аристократичное, словно высеченное из гладкого камня, лицо. Это лицо по праву могло принадлежать одному из божественных херувимов, если бы его не искажали черная похоть и голод страсти, злая усмешка на идеальных губах, отсветы пламени в зеленых, словно июньская трава, глазах. Он был одет в чёрную рубашку с закатанными рукавами, черные же классические брюки и такие же туфли. Его предплечья были украшены странными символами, вытатуированными таким образом, что отдельные символы складывались в единый узор мистических знаков. Такие же знаки и символы были и в старинных фолиантах, которые здесь лежали повсюду.
Молодой человек стоял перед затуманенным зеркалом и читал, по всей видимости, одно из тех сложных и, несомненно чёрномагических, заклинаний из книг. В зеркале, помимо его лица, отразилась молодая темноволосая девушка, стоящая под душем.
Один из знаков на левом предплечье ярче остальных загорелся на коже парня, не причиняя при этом боли своему хозяину. Девушка в зеркале подошла по ту сторону к зеркалу – теперь можно и поиграть. Сложные латинские слова полились изо рта молодого человека так легко и непринужденно, будто он говорил на латыни с младенчества. Смежая слова заклинания с сосредоточенным взглядом в глаза девушки напротив, парень делал странные пассы руками над куколкой тутового шелкопряда. Плотный белый кокон, словно крепкий канат, с каждым словом всё сильнее окутывал маленькую фигурку с алой каплей крови на месте сердца. Последнее латинское слово унеслось под высокие сводчатые потолки зала, и туман в зеркале развеялся, а знак на коже незнакомца перестал гореть ярче остальных. Теперь зеркало отразило только лишь его – как всегда во всём чёрном, дьявольски красивого, с огненными всполохами в зеленых глазах. Он был идеален.
То был человек, но таковым он лишь казался. То был человек, продавший душу самому Дьяволу за великую тайну магического знания. Человек, что навсегда утратил способность сочувствовать и сопереживать, тот, что навеки запечатал своё израненное, трепещущее, изнывающее от разлуки сердце. То был сам чёрт во плоти – Великий Повелитель Королевства теней, принц Царства вечной ночи. А она – его Королева. «Всё же не коронованная – напомнил ему едкий внутренний голос – Пока не коронованная».

Метки: Тутовый, шелкопряд, Отрывок