Сказка о рыбаке и лодке

СКАЗКА О РЫБАКЕ И ЛОДКЕ
Жил старик со своею старухой

У самого синего моря.
Александр ПУШКИН.

«Сказка о рыбаке и рыбке»
На берегу протоки Енисея,

В многосемейном деревянном доме,

В полуподвальной комнатке уютной

Жил со своей старухою старик.

Прошло уже немало с тех пор,

Как в дом они старинный поселились

И ладно провели свой долгий век

За разною работой немудрёной,

И вырастили сына с дочкой поздней,

И славно на их свадьбах погуляли,

И внуков, с Божьей милостью, дождались.
А в том году, как в дом вселиться им,

Они и сами были молодыми.

И вот пошёл хозяин молодой

На речку искупаться и увидел,

Как в лодке из тесин, смолой снаружи

По швам пролитой, к берегу причалил

Рыбак седой, а в лодке было рыбы,

Ещё живой, трепещущей, сверкучей,
Наверно, вёдер пять. И мысль запала

У новосёла: и ему ведь можно

Обзавестись такой же точно лодкой.

Одно осталось – где бы тёса взять.
А был у новосёла друг в то время.

Работал он на распиловке леса.

И, прихватив бутылочку со склада

«Столичной», в ту годину редкой водки,

К нему пошёл под вечер новосёл.
«Друг! – он сказал. – давай договоримся.

Ты мне привозишь с лесопилки тёса,

Немного, чтоб хватило мне на лодку.

А, сделав лодку, я займусь рыбалкой.

И с каждого хорошего улова

Я приношу тебе отборной рыбы,

И ты готовь, что хочешь, из неё.

Ну, а пока рыбалка не начнётся,

Я буду приносить тебе «Столичной».

Ведь кладовщик пока я или нет?»

Так меж собой они и порешили.
Старик (в то время молодой завхоз),

Как только тёс в ограде появился,

Преображаться помаленьку стал

В строителя Петровской корабельной

Флотилии, хотя весь флот его

Составила единственная лодка.
Он первым делом свой направил путь

В верховье речки, к тальниковой роще,

И напилил там гнутых загогулин,

Которые над кипятком распарил

И в лодочные рёбра превратил.

Пока, согнутые бечёвкой, сохли

Опоры остова, из толстой плахи

Он вытесал дно лодки топором,
Похожее на плоскую сигару.

И, ход события опережая,

Отправился к соседу Рахмангулу,

Которого с большим уловом встретил

На берегу протоки.
«Слышал я,

Ты сетки сам плетёшь. Пришёл учиться.

И предоплату прихватил с собой», —

Сказал и выставил на стол бутылку

Элитной, чистой водки дефицитной.

И снова состоялся уговор.
Позднее новоявленный рыбак

Учил меня из нитей водостойких

Вязать квадраты сеток челноком.

И хоть родством сыновьим был я связан

С героем нашей сказки, мне по генам

Талант вязания не передался.

Напрасно я по вечерам корпел

Над снастью. Ничего не получалось.

Но с нитками челнок у рыбака

Так и нырял в ячейки и обратно.
А лодку незадолго до того,

Как начал в первом классе я учиться,

Он на воду спустил. Она летела

От каждого рыбацкого гребка

Так радостно и так легко, что песней

Душа была готова обратиться.

Да он и пел (я это точно знаю)

Вполголоса про горы золотые

И чудо-реки, полные вина.
Когда впервые он закинул сети

И вытащил их утром, то в ячейках

Была трава речная с топляками,

И ни одной рыбёшки захудалой.

Он тут же на песчаном берегу

Убавил грузила наполовину

И снова сетки по реке расставил,

Но и теперь ячейки принесли

Не рыбу, а в воде разбухший мусор.

И вновь, свинцовый поубавив вес,

Рыбак забросил сети вдоль затона.

На третье утро, снасти вынимая,

Увидел он, как плещется на солнце

Застрявшая в ячейках рыба.
Позже

Он говорил жене: «Себе оставим

На этот раз помельче. Отнесу

Обещанный гостинец в лесопилку».

Но и уха из мелочи казалась

Воистину Божественной едой.
И тут соседи к рыбаку сбежались:

«Что вы такое нонича сварили?

По всей округе запах непомерный,

Хоть туточки ложись и помирай».

Рыбак ответил: «Так уху сварили

Из всякой разной мелочи пузатой –

Из ёршиков, ельчишек, окуньков».

Соседи возразили: «Говори!

Вон мы из красной рыбы магазинной

Как сварим – так и выбросим в лоханку».

«Так мы не из солёной, а из свежей, –

Рыбак взглянул победно на супругу. –

Да нынче маловато наловилось,

А то и вас бы вволю угостили».

Уговорились всё-таки на том,

Что с каждого хорошего улова

Рыбак соседям будет продавать

Хотя бы понемногу.
«Вот, старуха.

А ты меня ругала. Заживём

С моею лодкой, даст Господь, на славу».

Жена на этот раз не заругалась:

«Вот хорошо бы, еслиф только так».
И именно вот так, а не иначе,

Пошли дела. С рыбалки каждой больше

Завхоз горторга рыбы привозил.

С тарелками весы принёс со склада,

Развешивал улов по килограмму,

И каждый за рублёвку продавал.
И вот, когда в один из дней удачных

Уху соседи начали варить,

А кое-кто и жарить начал рыбу,

Их посетил инспектор исполкома:

«Кто браконьерно рыбу наловил?»

«Да кто ж её наловит? Из колхозу

На рынок привезли. Мы и купили.
А так иди попробуй налови», –

Ему ответили. Потом спросил он:

«А кто теперь в подвале проживает?»

Ему ответили: «Завхоз горторга».

Инспектор исполкома рассмеялся.

Мол, знает о таком. В его хозяйстве

От веку свежей рыбы не водилось.

И с этим повернулся и ушёл.
Услышав о проверке, рыболов,

Хоть в церковь не ходил, перекрестился.

Он после удивительной продажи

Уволиться хотел, чтоб денно-нощно

Рыбачить на протоке. Он подумал:

Чем в торге получать шестьсот рублей,

Рыбалкой он две тысячи получит.

А масло, сахар, крупы и консервы,

Да водочки «Столичной», дефицитной

Он под полой в достатке принесёт.

Но, новость услыхав, решил иначе –

Взять отпуск, а потом – без содержанья,

А там ещё придумается что-то,

И лето незаметно пролетит.

Ну, а зимой – зимой опять на складе.

Вот только надобно сказать соседям,

Чтобы не разом жарили-варили.
Так он и сделал. Отпуск взял в июле.

Уже в колхоз на летние работы

Нещадно отправляли горожан.

«Вот я и этой доли избегу –

Бесплатно спину гнуть», – рыбак подумал,

Плывя в послушной лодке на Муньки.

И вновь она неслась крылатым лётом,

И солнце из-за рощи поднималось.
Сначала ближе к полночи он сам

На лодке приплывал, договорившись,

Чтоб я его встречал на берегу

С тележкой одноосной. Мы грузили

На утлый транспорт наш палатку, снасти

С невыбранною рыбой. Примыкали

К цепям тяжёлым лодку, и до дома

С рыбацкою поклажей отправлялись.

Потом, открыв оконный ставень, вместе

Из мокрых сеток рыбу выбирали.

И приходила матушка на помощь.

Водой наполнив цинковую ванну,

Она в неё трепещущий улов

Объёмистыми вёдрами носила.
Поздней, развесив сети в огороде,

Отец спускался в тёплый наш подвал:

«Чуть свет, я снова еду на рыбалку,

А ты, жена, сходи на лесопилку

Степанычу налима отнеси».

Бывало, что и я отцову другу

Носил традиционные дары.
А, между тем, в приречном городишке

(Они извечно этим знамениты)

Пошёл упорный слух, что кладовщик

Горторга, сделав лодку и связав

Две дюжины сетей, у рыбнадзора

Под самым носом ловит на протоке

Немереное множество запретной,

Наиценнейшей рыбы енисейской.

И, дескать, исполком издал указ

Поймать и посадить в тюрьму злодея.

Указ-то вышел, но соседи наши,

И даже кто повыше, не соседи,

Нахваливая рыболова, ели

Богатые плоды его трудов.
Уже в ограде милиционеры

Дежурили все ночи напролёт,

А мы с моим приятелем, шофёром,

Над нами жившим, через пару дней,

Пока светло, по запроточным рощам,

К рыбацкому владенью добирались

И разом увозили весь улов.
«Ты матери скажи, пускай обновки

Покуда не берёт. Позднее купим, –

Напутствовал меня короткой речью

В верховьях затерявшийся рыбак. –

Тут в день моторки по три проезжает,

В бинокли каждый кустик изучают,

А я канал в густых кустах прорыл,

И лишь моторный треск вдали услышу,

А он по речке долетает быстро,

Я лодку в гущу рощи загоняю

И костерок надёжно затушу…»
Потом уже, когда машину нашу

Мы заведём железной рукояткой,

Отец добавит: «Только не забудьте

На лесопилку и через дорогу

Директору горторга отнести

Речных даров, да только – покрупнее».
То лето рыбным было, и настолько,

Что я уже не мог смотреть на рыбу,

И даже запах рыбный мне казался

Ужасно-отвратительно-слащавым.

И я, краюху хлеба отломив,

Сбегал на берег речки, на плоты,

С которых мы ныряли и на брёвнах,

Которых загорали, подложив

Под голову нагретую одёжку.
Но вот и лето знойное прошло.

Мы лодку погрузили на тележку

И повезли её в ограду нашу.

Отец обычно говорил не много.

А в тот осенний день разговорился,

Весь путь своё судёнышко хвалил:

«Подумать только! Лодка получилась

Вместимой и на удивленье лёгкой.

А главное – я с нею научился

Беседы одинокие вести.

Поговорю, и на душе спокойно,

И нипочём рыбацкие заботы,

И больше рыбы в сетки попадает».
Я думал, возвращение отца

Нам принесёт немало осложнений.

Но исполком как будто об указе

Забыл своём. И на работу снова

Устроился рыбак кладовщиком.

И мне подумалось, что здесь без рыбы,

Речных даров, и свежих, и отборных,

Не обошлось. Директор пищеторга

Имел большое в городе влиянье.

Недаром чуть не каждый Божий день

Ему в блестящей «Эмке» персональной

В коробках магазинных привозили

Продукты, что в помине у отца

В его заветном складе не водились.
С годами в огороде мало-мальском

Рыбак устроил погреб. Навозил

Речного льда. И рыба круглый год

У нас в семействе не переводилась.

На пироги и на уху, бывало,

К нам родова охотно собиралась

По летним праздникам. И вот по зимним

Возможность предоставилась. В застолье

За пирогом отменным начинали

Хозяюшку хвалить. Тогда отец,

Подняв стакан гранёный со «Столичной»,

Тост говорил: «Я предлагаю выпить

За лодку, что Господь сподобил сделать.

Не знать бы нам без лодки пирога,

А без него какое же веселье!»
И долго-долго, целых тридцать лет,

В уютной нашей комнатке подвальной

По праздникам родные собирались.

Меня давно уж не было средь них,

А всё они за рыбным пирогом

Хозяюшку хвалили, а рыбак

Стакан «Столичной» поднимал за лодку.
Когда сюда я в гости приезжал,

Просил с отцовской лодки порыбачить.

Он ключ давал и говорил серьёзно:

«Ты только поздоровайся, скажи ей,

Что помнишь про неё. Она поможет».

А лодка мне и вправду помогала,

Подсказывала, где на якорь стать,

И словно рыбье царство призывала

К моей приманке в стареньком чулке.

Когда я приходил с бидоном рыбы,

Отец гордился: «Видишь, помогла!».
Здесь, на моём теперешнем Урале,

Я часто думал, как же без меня

Он снасти и отвозит и привозит –

И там воришки нынче завелись.

А рыболов на это так ответил:

«А кто возьмёт? Меня тут каждый знает,

И всякий лодку знает – не возьмут».
Но время шло. Рыбак старел с годами.

И всё бы ничего. Хватало сил

Подняться до Муньков или за пристань

С ночёвкой сплавать. Нынешний улов

Был не таким богатым, как когда-то.

Уже Саяно-Шушенская ГЭС,

Уже заводы, удобрений горы,

Уже другая нечисть загубили

Настолько енисейскую протоку

И весь, до океана, Енисей,

Что рыболову сетки приносили

Не щедрые подводные богатства,

А разве только малость на уху.
Давно уже старик не продавал

Соседям рыбу, не носил дары

На лесопилку и через дорогу

Директору горторга. Но уха

В уютной тихой комнате подвальной

Еще была не в редкость. Только вдруг

Пришла пора прощаться с подземельным

Жильём. И рыбаку квартиру дали

С женой и дочкой в запроточной части,

В квартале новом. Радоваться б надо

Удаче старику, а он в унынье

Душою погрузился. В том районе

Далековато было до реки.

И не было сараев, где бы сети

И утварь можно было разместить.

И он спросил в треклятом исполкоме:

Мол, можно ли дожить им в старом доме,

Не так уж много до конца осталось.

Но был ответ, что скоро дом снесут,

И кончен разговор на эту тему.
В груди его оборвалась как будто

Какая-то трепещущая жила.

В предчувствии печальном перегнал

К мосту в верховьях лодку. Цепь зарыл

И, к ней примкнув творенье рук своих,

Взял вёсла и пошёл к многоэтажкам,

Где новая квартира находилась.

Открыл её ключом. Жена и дочка
Его на старой ждали. На балкон
Он вынес вёсла, на порожек сел

И горестно заплакал. Началась

Какая-то холодная, чужая,

Безрадостная жизнь. Он сердцем чуял,

Что не сойдётся с ней, как не сошлись

С балконом новым старенькие вёсла.
Потом еще он сплавал раза три

К Мунькам, к знакомой тальниковой роще,

Которая в чащобу превратилась.

Оставшиеся сети опустил

У мутного затона. Но поймалось

Совсем немного рыбы. Больше было

Безлистых веток, тёмных топляков.

И дал зарок он – на своей рыбалке

Поставить крест. Видать, прошла пора.
Полмесяца он к лодке не ходил,

А тут приснился сон – плывёт по речке

Его лодчонка, просто так, без вёсел.

А в ней горою рыба, вся живая,

Вся золотом играет, вся трепещет.

Разгневался старик и говорит:

«Да как ты, непослушница, посмела

Отправиться к затону без меня!

И ведь ещё без вёсел. Вот к цепи я

Тебя примкну. Попробуй уплыви!»
Чуть свет старик отправился на речку

Чужим, неверным шагом торопливым.

С обрывистого берега взглянул

И чуть не закричал от страшной боли.

Где у цепи тяжёлой кверху дном

Лежала лодка, свежею смолою

Отсвечивая даже в хмурый день,

Зиял пустынный берег каменистый –

И ни цепи, ни лодки, ни замка.
Старик шептал в непоправимом горе:

«Зачем я заикнулся о зароке –

Поставить на моей рыбалке крест?!

Вот и поставил крест. Обидел лодку,

И лодка уплыла, одна, без вёсел,

И все мои уловы унесла…»
В ту осень запроточники видали,

Как берегом извилистой протоки

Ходил старик, рассматривая лодки,

Которые дорогой попадались.

Так он прошёл от тальниковой рощи

До пристани, а там до Синячихи.

И попросил кого-то переправить

Его на правый берег, снова лодки
Осматривал, держа свой путь обратный,

От Синячихи до Муньков в верховьях.

Кто видел это, сильно подивились

И вскорости о старике забыли –

Он больше на глаза не попадался.
Да, в общем-то, не многие его

В то время видели. Жена и дочь,

И кое-кто из родичей. Зимою,

Буранной и заснеженной, он умер.

Видать, простыл, бродя по берегам.
Я хоронил его. И хоть сказали,

Что родственникам гроб нести нельзя,

Я всё же нёс. И грезилось, наверно,

Его душе, что в стародавней лодке

Плывёт она протокой Енисея,

Меж берегов извилистых, знакомых

До камешка, до корня, до травинки.

Они волнующим живым потоком

Куда-то уплывали вместе с ней.
17.01.15 г.,

Собор 70-ти апостолов;
19.01.15 г.,

Крещение Господне;
20.01.15 г.,

Собор Иоанна Крестителя

Метки: Сказка, рыбаке, лодке