Поэма о Пушкине

ПОЭМА О ПУШКИНЕ
1.
Директор Царскосельского лицея,

Блистательный сановник Энгельгардт

Сказал о Пушкине, что он имеет

Пустое сердце, без любви и Бога,

И, может быть, оно настолько пусто,

Что никогда на свете не бывало

У юношей еще такого сердца.

И, кажется, имелся у него

И повод для сужденья –
эпиграммы,

Которыми поэт жестоко сыпал

Налево и направо; про монаха

Фривольная поэма под Вольтера;

Стихи о неприличных тайных встречах

С пригожими служанками; пирушки

В лицейских кельях – и стихи о них.

И мало, очень мало сочинений

О Боге, о России, о победах

В великих битвах, – словно кто об этом

Писать поэта силой заставлял...

И вот уж приговор ему суровый,

Что он пошляк, безбожник, вольтерьянец

И гиблый отрок мрачного безверья.
2.
“Безверие” – он так и назовёт

Бессмертное своё стихотворенье.

Он так обворожительно признает,

Что сам в себе безумно с юных лет

Он погасил свет веры несравненной

И сам себя оставил без опоры,

Поскольку за могилой атеиста

Нет ничего – одно небытие.

И потому отпадший отрок веры

Достоин не язвительных упрёков,

А доброго людского сожаленья...
Но, показав, какие муки ждут

Его в безверной жизни, где нет места

Ни Богу, ни духовному бессмертью,

Он так заманчиво нарисовал

Толпу людей, в храм Господа входящих,

И торжество священных алтарей,

И голос пастыря, и сладостное пенье

Хоров церковных, и блаженство веры –

Знать Бога и Небесный Дом Его,

Всегда открытый и всегда доступный

Для тех, кто гонит от себя безверье.
Но если эту вечную полярность

Так ощутимо осознал художник,

Кто может дать гарантию того,
Что из полярности одной в другую

Поэт не перейдёт?

А я замечу,

И каждый, – даже если не поэт,

Но если убедится, что безверье

Несёт с собой безумное мученье

И смысла жизни разрешить не может,

Как это делает святая вера

Во Вседержителя, Его Творенье,

Бессмертие души и Дом Небесный,

Который люди Царствием зовут.
3.
А век спустя давал опасный крен

Прообраз жуткой башни Вавилонской,

Социализм, с безбожием суровым,

С безверием, неколебимей веры,

Бесспорным, несомненным, неуклонным,

Падение в которое назвал

Безумным угашеньем света Пушкин.

Но Пушкин с верой сравнивал безверье,

Он веру знал; ему о вере няня

И бабушка Мария Алексевна,

И батюшка, семейный воспитатель,

Наставник младших Пушкиных,– частенько

Говаривали; в Божий храм водили;

А после Пушкин сам туда ходил;

Молился на могиле брата...

Так что
Он веру знал, и свой отход от веры

Во имя молодого утвержденья,

Поддавшись глупой моде, совершил.

А нам-то, нам-то, нам-то было не с чем

Безверье наше сравнивать.

В безверье

Рождались мы, взрослели, умирали,

Одно лишь зная, что в последний срок

На кладбище снесут нас и зароют,

И вечному забвенью предадут.

Вот тут-то и нужна была нам вера

В свои удачи, силы, гениальность,

Чтобы забвенье делом пережить.

И горе, если вдруг осознавал ты,

Что нет в тебе таланта никакого,

Что ждет тебя старательная Лета,

И хоть кричи, хоть в петлю головой...
4.
Когда укоры совести настолько

Измучили поэта, что не знал он,

Где уголок найти в своём изгнанье,

В Михайловское прикатила тройка

С дородным строгим царским офицером,

Который объявил, что государь

Велел в Москву изгнаннику явиться.

И за четыре дня они домчались,

И подданный предстал пред Николаем

В осенне-тихом Чудовом дворце.

“Что, Александр Сергеевич! – непросто

Идти во мраке за вождём унылым,

Как ты когда-то в юности горячей

Безумное безверие назвал? –

Так государь к поэту обратился

И энергично руку подал первым. –

Мне кажется, что лучшему поэту

Давно пора своё мировоззренье

Пересмотреть, от вольностей избавить

И к Богу благодарно привести...”

Потом они ходили по дворцу

И два часа, почти без перерыва,

О Боге, смысле жизни говорили

И о стихах, конечно,
и поэт,

Взволнованный нежданной добротою

Вот-вот провозглашённого царя,

Служебную записку обещался

Ему послать и дать свою оценку

Всему, что в двадцать семь своих бурливых

И беспокойных создал лет. –

И вот

Сидит поэт и пишет, пишет, пишет

О том, что большинство его творений

Скорее легкомыслием явилось,

Чем убежденьем внутренним, и всё же

Сквозь очень частый внешний скептицизм

Проглядывает внутренняя вера.

И вот встает вершина перед ним –

Чтобы во всех стихах, во всех поэмах

Светилась вера, тихо и привычно,

Как даже в самый непогожий день

Мир поднебесный солнце освещает...
5.
Лет в тридцать пять ему приснился сон.

Почтенный старец некий, в белой ризе,

С такой же белой бородою длинной,

Предстал пред Пушкиным, перекрестил

Поэта и промолвил:

“Будь покоен.

Пройдёт немного времени и узришь

Божественное Царствие Небес.

Уж скоро, скоро странствие земное

Твоё придет к концу, и Ангел смерти

Тебе святой венец готовит. Путник,

Возляжешь скоро на ночлеге. В гавань

Войдёшь, бесстрашный плаватель. Усталый

И бедный пахарь, отрешишь от плуга

Волов своих в последней борозде.

Уж скоро, скоро грешник тот великий,

О коем предвещание ты слышал

И коего ты ждешь уже давно,

Придёт к тебе, чтоб мирно исповедать,

И о тебе получит разрешенье,

И ты заснёшь спокойно вечным сном...”

И с этой ночи пушкинская лира

(Смотри поэта Полное Собранье)

Звучала теми струнами, что Богу

Приятны и угодны и которых

Мудрее в поднебесном мире нет.

В то время он переложил Молитву

Ефрема Сирина – писал стихами,

А слово в слово вышло.
Говорили,

Что он к поэту ночью приходил,

По Божьему особому веленью.

И получается – предупреждают

О чем-то нас не люди, не цари,

И даже не святые – только Бог;

Лишь Он свои благие планы строит,

И в эти планы посвящает нас,

Когда, конечно, посвятить захочет...
6.
А Пушкин в затемнённом кабинете

На простынях истерзанных метался.

Боль от ворвавшейся в брюшную полость

Пчелы невинной – пистолетной пули

Всё тело, как щипцами, разрывала.

И душу жгучая терзала совесть:

Зачем он на дуэль Дантеса вызвал?

Ведь это против заповедей Божьих,

А он их так легко и зло нарушил...

Скорей, скорей письмо писать царю

И вымолить последнее прощенье.

И срочно за священником послать,

Чтоб исповедаться и причаститься...
Вот входит секундант, но он с вопросом:

“Не поручить ли отомстить убийце?”

Но Пушкин незнакомо как-то вскрикнул:

“Нет, нет! Не мстить за смерть мою. Я сам

Во всём виновен. Бедного Дантеса

Хочу простить. И одного желаю –

Все замолить грехи и умереть

Христианином...” – Просит он перо

С бумагою. И побыстрей послать

За батюшкой.

И вот священник входит.

Внимает раскалённым и глухим

Больным словам поэта. Причащает...
И Пушкин вдруг притих. И прояснилось

Лицо его. Потом скрестил он руки

И к Господу душою отошел.

И светлый старец с белой бородой

И ангелы сверкающею свитой

До самого Господнего Престола

Великую сопровождали душу...

Метки: Поэма, Пушкине