III. Белов

Из цикла Колымское Эхо.
III.
Белов.
Начальник управленья лагерей

Прослыл загадочной фигурой

Расстреливал рукой лично своей

Был кровожадной, подлой шкурой.
Он регулярно лагерь посещал

Выстраивая, заключённых

По счёту каждого определял

И уводили обречённых.
И Никишов фамилия была

Имел квартирный дом он в Магадане

И у него в Москве сестра жила

Должна прибыть, не написав заранее.
Всё дело в том, что на письмо сестры

Он получил, но не ответил

Пришёл запрос, сомненья не пусты

И орган встречу засекретил.
И Никишов с поездки возвратился

По расстрельно-инспекторским делам

И в доме на пороге появился

Пред ним сестра всех близкая из дам.
Но эти люди друг друга не знали

Был откровенный налицо подлог

И Никишова этого забрали

Шпионский оказался здесь итог.
Вот эту сказку с этаким концом

Белов напишет в своём сочиненье

Он в тридцать третьем молодым юнцом

Участвовал Дальстроя в освоенье.
Он с самым первым десантом Дальстроя

Осваивал и строил Колыму

Без отдыха порою и покоя

Даже в ущерб здоровью своему.
Потом он стал директором завода

И был свидетель зверства в лагерях

Дождавшись пенсии своей прихода

Он жил в Москве и был уже в летах.
И был заслуженным он коммунистом

Во власти соблазна не избежал

И он из прихоти в молоке чистом

Свою жену он в ванне обмывал.
И пользуясь хрущёвским отпусканьем

Решил он повесть в трёх частях издать

Человек рождается дважды названьем

Успел лишь две он опубликовать.
Вторая часть закончилась на том

Что Никишов в квартире на пороге

Встречается с сестрой к лицу лицом

Мы знаем, дальше было, что в итоге.
Хрущёва власти, видно, не хотели

Чтобы о лагерях писали

И ряды очевидцев поредели

На тормозах пары спускали.
И был запрет на опубликованье

И потому не вышла третья часть

И Солженицына зверств описанье

Хрущёва челюсть ведь могла отпасть.
Белов не был как он прямолинеен

Но всё равно издать не дали

Как Солженицын не был он овеян

Легендой, о нём мало знали.
Никто из родственников не сидел

И он сам в лагерях не парился

Нужду за убежденья не терпел

И коммунистом он состарился.
Имел он право ли о том писать

Купаться в молоке, о том в заботах

Кто мог морально право ему дать

Прожившему всю жизнь свою на льготах.
На этом можно бы поставить точку

Мы, кажется, всё разобрали

Немного подождите же чуточку

О Никишове, что узнали.
И любопытство наше берёт верх

И всё легендой обрастает

И нет почти свидетельства уж тех

О тех событиях кто знает.
Те, кто сидел, они умерли все

Безлюдные и стали все пространства
Не нужны они никаким ПАСЕ

Нету могил, нет похорон, убранства.
И сколько там погибло всех людей

Никто и никогда, то не узнает

Что натворил грузинский там злодей

Всё прахом давности уж оседает.
Далёким эхом жестоких времён

В тайге находишь огражденья

На столбе, сгнившем несколько имён

Тленьем покрытые забвенья.
Если найти все эти погребенья

Колыма стала бы могила

Громадным полем чьёго-то сраженья

Сила какая-то скосила.
Длиннее и значительней могилы

На Колыме Колымской трассы нет

Колымские её все зеки рыли

И силы отдавая ей, скелет.
Чтобы сейчас люди не говорили

Мундира защищая этикет

Костьми всю трассу Колымы крепили

И это не кошмарный сон и бред.
Погибло очень много здесь людей

Не в битве за землю родную

В стыде, в позоре, что всего больней

Пора честь воскресить былую.
Делить сейчас людей не стоит

Политика, а где-то криминал

На свете том не беспокоит

Перед Всевышним, ты за что предстал.
Май 2003г.-сентябрь 2003г.

Метки: Белов